Моё печальное счастье - [31]

— Нет!

— Месье Руленд, я не могу жить вдали от вас. Я прошу только об одном — видеть вас. Готовить вам еду, кофе…

— В США в моем положении не держат прислугу, Луиза.

— Ну, тогда я буду работать где-нибудь поблизости!

Он прервал меня.

— Возможно, я никогда не вернусь в США, Луиза.

— Боже мой, это правда?

— Да.

— Вы говорите так не для того, чтобы доставить мне удовольствие?

— Нет! Скажите, вы действительно уверены, что Тельма…

Опять! Я была уже сыта по горло этой Тельмой!

— …Что Тельма произнесла именно эти слова? Вы уверены, что хорошо расслышали?

— Я не глухая. А если бы вы видели ее глаза, месье Руленд! Они метали молнии. Вам повезло, что она умерла, иначе бы она донесла на вас, и вы были бы теперь в тюрьме!

С потерянным видом он повторил, будто искал истинный смысл услышанной фразы:

— Повезло, что она умерла.

— Вот именно!

— Тельма никогда бы меня не обвинила!

— Однако она именно так поступила.

— Она бредила, Луиза, просто бредила…

— Нет, месье, это не так, она была в полном сознании. Она желала быть отомщенной, если хотите знать мое мнение.

— Тельма не была злопамятной. Если бы она даже думала, что это моя вина, она никогда бы не пожелала подобной вещи!

— Что вы об этом знаете? Вы когда-нибудь были на пороге смерти? Когда жизнь вот-вот уйдет, и вы уверены, что по вине мужа, чертовски захочется, чтобы ему за это воздалось!

Он присел на край кровати, придавив мне ноги. Мне было немного больно в лодыжках, но я не пошевельнулась, потому что, ощущая его тяжесть, начинала верить, что он никогда не уйдет от меня.

— Если бы вы знали, как я люблю вас, месье Руленд!

Мне хотелось назвать его Джессом, как в первый вечер, но теперь это стало невозможным.

Он и ухом не повел. Мое признание оставило его равнодушным.

— Так значит, Тельма умерла, думая что это я убил ее? — спросил он отрешенно.

Странно. Вместо того чтобы поразмыслить об опасности, которую я все-таки представляла, он продолжал думать только о Тельме.

— Да что морочить себе голову! — повысила я голос. — Она мертва. Она уже не донесет на вас. Теперь вы должны считаться только с одним человеком, месье Руленд, со мной!

Он наклонился ко мне. Я надеялась, что он поцелует меня. Но в ту же секунду заметила, какими пустыми, ничего не выражающими, какими стеклянными были у него глаза.

— Вы! Луиза… Вы гадюка!

— Месье Руленд!

— Гадюка, которая жалит все, что оказывается поблизости.

— А вы, вы убийца! Любовь к Тельме! Смех, да и только! Если бы вы ее любили, разве вы уничтожили бы все ее вещи? Привели бы в дом эту девицу? Вы бы воспользовались мной? У вас пустое сердце, Джесс Руленд. Вы никого не любите. Вы сделали вашу жену несчастной, и, возможно, именно из-за вас она превратилась в подстилку.

Джесс выпрямился.

Я никогда не забуду его искаженного лица. На лбу прорезались морщины, в глазах стояла мука. Плечи поникли.

Я скользнула из кровати и обхватила его ноги.

Он схватил меня за подбородок, вынуждая поднять голову.

— Тельма умерла, думая, что я убил ее, Луиза?

Мне показалось, что я начинаю сходить с ума.

— Да, — завизжала я. — Да! Да! Дааааааааа!

Он вышел.

19

Вместо того чтобы вернуться к себе в постель, я улеглась на кровати Джесса. Простыни были холодными, но они напоминали о нашей недавней близости. Кроме того, они хранили запах Руленда, мужской запах, смешанный с табачным, от которого у меня чуть-чуть кружилась голова.

Я свернулась клубочком, обеими руками прижав к груди подушку, которую называла Джессом. Это уже вошло в привычку. Теперь я могу вам признаться, что со времени моего воцарения на «острове» я делала так каждую ночь.

Вдруг моя рука коснулась чего-то гладкого и холодного. Неприятное ощущение. Я посмотрела — это была фотография Тельмы десятилетней давности, запечатлевшая ее, молодую, которую я не знала. У Тельмы были длинные волосы, округлое лицо и веселый взгляд. Ее сняли на американской улице, и на заднем плане я различила нескольких негров, а также полицейского в плоском кепи и с целым арсеналом на поясе.

Так значит, Джесс провел остаток ночи в обществе этой фотографии?

Несмотря на веселый вид, взгляд Тельмы был полон пристального внимания, поразившего меня. Она взаправду на меня смотрела, понимаете? Она смотрела почти так же, как в карете скорой помощи, пытаясь понять что-то, что было ей неясным во мне.

И тут на меня снизошло откровение.

— Послушайте, Тельма, — забормотала я, — это действительно так, он любит только вас. Если он подстроил эту катастрофу, то только из любви, единственно из любви, потому что вы вели себя скверно с генералом. Он не смог стереть из памяти эту картину, понимаете? Но он будет любить вас до конца своих дней. Я напрасно настаивала, старалась, чтобы он во что бы то ни стало принадлежал мне. Вы сильнее меня, вы выиграли. Я только бедный местный подросток, вообразивший невесть что. Я создана для завода, для дома Артура… Красивые приключения не для нас, они доступны нам лишь в кино или на экране телевизора. В нашей жизни есть место только капустным полям, раковине вместо ванной, да веломоторам с вонючим голубым дымом. Я прошу у вас прощения, Тельма… Я прошу прощения. Когда Джесс вернется, я скажу ему правду. Да, вы мне ничего не говорили. Ничего! Я прочла все это в ваших глазах, вот и все. Невозможно было ошибиться. Я расскажу ему, обещаю.