Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис - [3]

Шрифт
Интервал

Для Гилберта ключевым фактором, определившим общее представление о том, как должна была выглядеть модная столица XX века, стал интерес со стороны Америки к европейской моде. Интерес и влияние были взаимными, и по вине Голливуда в западном сознании за Парижем закрепилось звание модной столицы, а для Нью-Йорка был избран образ эталонного города коммерческой культуры. Лондон в этом контексте представал либо как бастион традиций и консерватизма, либо как нагромождение укутанных туманом переулков в готическом духе, пугающее обиталище «Другого» высокой моды. Наконец, Гилберт, отмечая, что стилисты, фотографы и рекламщики все более склонны сближать городскую культуру и культуру моды и ее потребления, говорит о том, что распределение ролей между городами, которое осуществляется в модных медиа, влияет на то, как воспринимается мода в городской среде, – и наоборот. Согласно Гилберту, «хотя в модной культуре часто происходит изобретение и пере-изобретение городской географии, эта культура консервативна в том, что касается ее мировых центров». Описания Парижа, Нью-Йорка, Милана или Лондона нередко «оперируют понятиями новизны и динамизма, но чаще всего ссылаются на якобы свойственное им почти природное модное чувство, произрастающее из богатого опыта столичной жизни»[10]. Противоречивость моды как феномена современности, имеющего многовековую историю и одновременно ориентированного в будущее, и составляет то, что делает ее и ее изображения особенно удачным объектом для изучения городской жизни и ее преображения.

Итак, эта книга, учитывая все соображения Гилберта, имеет задачу исследовать связь определенных лондонских мест и их обитателей с производством и потреблением модной одежды с конца XVIII века и вплоть до настоящего момента. Приводя здесь ряд отдельных эпизодов, относящихся к периодам реформ и застоя, чередовавшимся на протяжении двух веков, я стремился объединить источники и методы таким образом, чтобы в новом свете представить процесс развития материальной культуры британской столицы. А именно я использовал обширную коллекцию одежды и печатной продукции, которой располагает Музей Лондона, и другие собрания изображений, в первую очередь обращая внимание на предметы неизвестные или такие, которые, будучи проанализированными вместе с более «традиционными» свидетельствами, дают возможность глубже понять значимость моды как одного из важнейших аспектов социальной, культурной и экономической истории Лондона[11]. При таком подходе модная одежда рассматривается как источник, на основе которого может быть написана история города, а также показано, каким образом производство, розничная торговля и ношение одежды в Лондоне влияли на формирование различных городских секторов и в какой мере определяли материальный, эмоциональный и пространственный опыт городской жизни для представителей всех уровней общества.

Книга поделена на главы, каждая из которых посвящена определенным районам Лондона и связанным с ними знаковым фигурам. Ее устройство – это легкий оммаж яркой традиции каталогизировать многочисленные городские улицы с помощью пестрой галереи типов, как это сделано в книге Ларуна «Уличные торговцы Лондона, изображенные с натуры» 1687 года или в более поздних исследованиях Мэйхью и Диккенса[12]. Я надеюсь при помощи такого деления проиллюстрировать развитие отдельных «лондонских стилей» и их влияние на самые разные секторы одежды и розничной торговли и на население в целом; я также хочу через одежду создать историю столицы, биографию города, которую мода рассказывала бы вместе с архитектурой и предметами быта[13]. Каждая глава посвящена определенному месту в городе и периоду в его истории, а книга устроена таким образом, чтобы демонстрировать перекличку между различными моментами времени, локациями и стилями. Бóльшая часть глав содержит подробный анализ одного или нескольких предметов одежды, которые были выбраны либо на основании связи с определенной местностью (где эту одежду шили, носили или продавали), либо на основании того, что с их помощью можно продемонстрировать более широкий спектр социальных и эстетических интересов местного населения в изучаемый период. За описанием того или иного материального объекта следует попытка ответить на вопрос о том, как мода проявляла себя в пространстве, и поместить одетое тело в контекст обитаемой среды, уличной жизни и более широкий контекст распространения «лондонского стиля».

Таким образом, эта книга ставит перед собой цель заново позиционировать вестиментарные культуры Лондона в качестве важнейшего источника влияния на глобальную моду. Эта книга посвящена лондонцам как арбитрам в вопросах отличительного и убедительного чувства стиля. А еще она показывает, как производство и потребление одежды сказалось на экономике Лондона, его культурном статусе и демографическом благополучии в современный период. Однако, хотя здесь и приводятся определенные свидетельства того, как в ключевые моменты в Лондоне развиваются, осуществляются и распространяются модные идеи, книга не претендует на то, чтобы стать цельной и исчерпывающей историей моды. Скорее она актуализирует моду как «увековечивающую» практику, в такой же мере определяющую наши представления о времени и пространстве, как это делает среда или общественная, экономическая и культурная инфраструктуры, в которых проявляются изменчивые формы наших представлений


Рекомендуем почитать
Кризис номер два

Эссе несомненно устаревшее, но тем и любопытное.


Зачем писать? Авторская коллекция избранных эссе и бесед

Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.


Длинные тени советского прошлого

Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.


Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России

Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.


Был ли Навальный отравлен? Факты и версии

В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.


Казус Эдельман

К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.


Зеленый

Исследование является продолжением масштабного проекта французского историка Мишеля Пастуро, посвященного написанию истории цвета в западноевропейских обществах, от Древнего Рима до XVIII века. Начав с престижного синего и продолжив противоречивым черным, автор обратился к дешифровке зеленого. Вплоть до XIX столетия этот цвет был одним из самых сложных в производстве и закреплении: химически непрочный, он в течение долгих веков ассоциировался со всем изменчивым, недолговечным, мимолетным: детством, любовью, надеждой, удачей, игрой, случаем, деньгами.


Мужчина и женщина: Тело, мода, культура. СССР — оттепель

Исследование доктора исторических наук Наталии Лебиной посвящено гендерному фону хрущевских реформ, то есть взаимоотношениям мужчин и женщин в период частичного разрушения тоталитарных моделей брачно-семейных отношений, отцовства и материнства, сексуального поведения. В центре внимания – пересечения интимной и публичной сферы: как директивы власти сочетались с кинематографом и литературой в своем воздействии на частную жизнь, почему и когда повседневность с готовностью откликалась на законодательные инициативы, как язык реагировал на социальные изменения, наконец, что такое феномен свободы, одобренной сверху и возникшей на фоне этакратической модели устройства жизни.


Синий

Почему общества эпохи Античности и раннего Средневековья относились к синему цвету с полным равнодушием? Почему начиная с XII века он постепенно набирает популярность во всех областях жизни, а синие тона в одежде и в бытовой культуре становятся желанными и престижными, значительно превосходя зеленые и красные? Исследование французского историка посвящено осмыслению истории отношений европейцев с синим цветом, таящей в себе немало загадок и неожиданностей. Из этой книги читатель узнает, какие социальные, моральные, художественные и религиозные ценности были связаны с ним в разное время, а также каковы его перспективы в будущем.


Красный

Красный» — четвертая книга М. Пастуро из масштабной истории цвета в западноевропейских обществах («Синий», «Черный», «Зеленый» уже были изданы «Новым литературным обозрением»). Благородный и величественный, полный жизни, энергичный и даже агрессивный, красный был первым цветом, который человек научился изготавливать и разделять на оттенки. До сравнительно недавнего времени именно он оставался наиболее востребованным и занимал самое высокое положение в цветовой иерархии. Почему же считается, что красное вино бодрит больше, чем белое? Красное мясо питательнее? Красная помада лучше других оттенков украшает женщину? Красные автомобили — вспомним «феррари» и «мазерати» — быстрее остальных, а в спорте, как гласит легенда, игроки в красных майках морально подавляют противников, поэтому их команда реже проигрывает? Французский историк М.