Мода на короля Умберто - [40]
— А путевка на охоту есть? — спрашивает Новожилов язвительно.
Берет протянутую бумагу — разрешение на лисиц. В коляске же, которую мигом обыскали егеря, — белые маскхалаты, ножи, один острее другого. Полный набор для разделки. Явно не для мышкующей лисички. Но пока Новожилов не спорит. Конечно-конечно, зоотехник случайно захватил с собой холодное оружие. И случайно перепоясан патронташем с пулями и картечью, тогда как на лисицу нужна крупная дробь. А дорога вела к силосной яме, куда повадились дикие кабаны. Разрыли край и шли на приятный парной запах готовенькой травки. Стрелку засесть недалеко очень удобно. Не надо мотаться по снегу, выслеживать… Маленькая неувязка: с разрешением на лисиц не бьют кабанов, да еще таким подлым способом. Директор едва сдерживает себя, чтобы не сказать: «Ах ты, разбойник, вор! Ручного зверя собрался исполосовать. Из природы сделать жаркое. Нажраться и опять браконьерничать!»
Зоотехник улыбается. Охотничий билет? Нет его. Забыл дома.
Побойчей и напористей объяснялся он на следующий день, когда пришел к Новожилову за конфискованным оружием. И снова комедия. Директор рассердился сильнее, чем вчера на дороге.
В хозяйстве работала столичная киногруппа. Снимали фильм о флоре и фауне района. Ребята покладистые, свойские, в кепочках. Зажгли, подключили, завертели. Лучшего кадра, чем эпизод с браконьером, они и желать не могли. Кассовый сюжет! И зоотехника подманили, как лисицу на мышиный писк. Оперативно, чисто, бесшумно. Кумом королю он чувствовал себя в свете ламп. Ему кивали, пока он выкладывал небылицу о расстреливании патронов. Не пожалели пленки, чтобы проявил артистические способности. Выкачали до последнего, а потом…
«Заложили!» — иного слова не нашел зоотехник после того, как фильм прокрутили по телевидению.
Что вскоре началось!.. Новожилов и вспоминать не хотел. По сей день спрашивал: «Кто же виноват? Я, который его поймал и предупредил браконьерство, или он — заядлый враль?»
На экстренном заседании райисполкома всыпали обоим. Новожилову — за обнародование, зоотехнику — за то, что попался. Относительно же связей с телеоператорами, корреспондентами и разной газетной братией было грозно приказано: «Отменить!»
3
В пору, когда работал простым охотоведом, вздумал он поймать Хлыстобуева — своего начальника, недавно назначенного и начавшего исполнение обязанностей с широких охот в запретных местах. Особенно полюбилось Хлыстобуеву озеро с небольшим островком. На зеленой поляне с видом на дали можно было развести огонь и удобно расположиться.
За костром и увидел теплую компанию нагрянувший Новожилов. Пирамида вареных раков, как свечами, украшенная бутылками коньяка, высилась в центре застолья. Недалеко от берега лежали горы битой дичи. На нее сразу же и наставил фотоаппарат Новожилов. Из клюва верхнего селезня еще сочилась кровь.
То ли запах жареного гуся расслабил приятелей, то ли близость Хлыстобуева, который где-то там стрелял за деревьями, только в появлении незнакомца они не усмотрели ни малейшей угрозы для себя. И спокойно продолжали подкладывать в огонь ветки. Так и запечатлелись бы на фотографии, если бы не подоспел Хлыстобуев. В бешенстве он спросил: почему охотоведишка позволяет себе контролировать директора? А Новожилов и у него потребовал путевку на охоту.
Тогда разъяренный начальник отобрал у наглеца фотоаппарат и засветил пленку. Но в следующее воскресенье Новожилов опять следил из укрытия, как Хлыстобуев с гостем приближается к стае бедствующих уток. По ноябрьскому холоду они низко кружили над полыньей.
Вот хлыстобуевская лодка показалась между камышами, сейчас выйдет на открытую воду. Новожилов поднял фотоаппарат. Но что такое? У горе-охотника, гостя Хлыстобуева, упало в воду ружье. Только что лежало на борту, и вдруг — бульк! — и нет дорогого ружья. Не колеблясь ни секунды, Хлыстобуев разделся и спрыгнул вниз. Будто охотничий пес! Долго нырял в ледяной воде, пока не нашел драгоценность.
Глядя на дрожащего Хлыстобуева, которому благодарный гость помогал одеваться, Новожилов понял, что с этим начальником он не сработается никогда. И, вернувшись, дал согласие на переход в Сухой Ерик, где осиротело хозяйство.
4
Даже ручей ушел отсюда, оставив излучину русла да память о себе в названии места — Сухой Ерик.
И вот явился Новожилов, глянул на ивы, сторожившие песчаное ложе, и сказал:
— Был бы лес, любую землю заселю зверьем!
И теперь, когда заселил, каждый охотник норовил приехать к нему — пострелять.
В конце лета, едва открывался охотничий сезон, машина за машиной тормозили на базе, и гремел голос:
— Всего полно: зверят и птичат! Лоси, олени, кабаны, косули… На каждом шагу! Дикие утки, фазаны — прямо во дворе!
А возле утренних прохладных подсолнухов уже гремели первые выстрелы — по перепелам.
Почти всегда ходил он в широченных вельветовых брюках, калошах на босу ногу, а когда надевал лесную форму, сразу было видно: ему тесно.
Для простоты и удобства делил он людей на друзей природы, ее врагов и безразличных, прибавляя: «У меня в мозгу всего четыре извилины: дичь, фотография, хищники, браконьеры».
Вот привозят гостя, которого нужно уважить, показать особое отношение, короче — сделать исключение, а Новожилов заявляет: «Стреляйте то, что записано в путевке. И на указанной территории. Если кто нарушит — убьет, к примеру, лишнего зайца, — поймаю. Повешу зайца на шею. Сфотографирую и пошлю фото в газету. Мол, начальник такой-то». Гость улыбался, находя, что товарищ колоритный, не без юмора. А сопровождающим становилось не по себе. Они знали: с Новожилова станется, — как сказал, так и сделает. И думали: скорее бы оттеснить гостя от опасного колорита, пока не добавил дурацкую присказку: «Никаких исключений! На охоте, как в бане, все равны!!!»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.