Многоликий. Олег Рязанский - [9]

При свете нескольких свечей все три девки, сидевшие в избе, что стояла за боярским теремом, показались Олегу похожими — большеглазые, румяные, пригожие, в белых, расшитых петухами сорочицах. Две русоволосые, одна чернявая и немного скуластенькая, — видно, примешалась татарская или половецкая кровь.

Васята, дурашливо похохатывая, втиснулся между ними, обняв русоволосых за полные плечи.

   — А вот орехи калёные, в мёду варенные, — пропел он удачно сложившиеся днём слова и добавил: — Давай не замай, Олежка, доставай!

Олег послушно поставил на лавку торбочку, куда по его велению подключница наложила всяких заедок.

   — Потеснись, Даша, дай Олежке сесть, — скомандовал Васята. Чернявая девушка послушно отодвинулась от подруги, которую тот обнимал одной рукой, внимательно глянув на Олега большими, тёмными и, как ему показалось, немного грустными глазами.

Олег сел, ощутил рядом с собой горячее, молодое, упругое девичье тело, замер, не решаясь действовать подобно Васяте. Тот что-то весело говорил, но Олег ничего не слышал, весь захваченный новыми, незнакомыми ощущениями.

Девки смеялись, не чинясь, ели угощение, потом складно запели на три голоса. Васята подхватил юношеским баском.

Даша, потянувшись за пряником, склонилась над коленями Олега, и он ощутил её тугую полную грудь. Сердце тревожно забилось и, как ему показалось, гулко, на всю избу. Он несмело погладил девушку по голове, задержав руку на чёрной при свете свечи косе. Даша покосилась на него. Взгляд её был серьёзным, строгим, она легко выпрямилась и откусила пряник, подвигала плечом, пристраиваясь к юноше.

Одна из русоволосых, сидевшая рядом с Олегом, что-то почувствовав в поведении подруги, наклонилась к уху Васяты. Тот ухмыльнулся:

   — А не пойти ли нам в сад, да под яблоньки, да к сеновалу? — и, не дожидаясь ответа, первым поднялся с лавки.

В саду Олег и не заметил, как скрылись в темноте Васята и две другие девки. Имён их он не запомнил. Даша тянула Олега за собой, и вскоре они оказались перед приотворенной дверью высокого сеновала. Девушка скользнула внутрь, князь замешкался и услыхал её шёпот:

   — Иди же...

Он вошёл. В кромешной тьме его руки упёрлись во что-то мягкое, лицо обдало жаркое девичье дыхание. Даша обняла Олега и стала целовать...

Князя разбудили первые солнечные лучи, пробившиеся сквозь щели в стене сеновала. Он недоумённо приподнялся на локте, обнаружил, что лежит на рядне, постеленном на сене, и, сразу всё вспомнив, рывком сел. Рядом, разметавшись, лежала Даша, обнажённая, простоволосая, загорелое лицо казалось тёмным по сравнению со сметанной белизной плеч и груди.

Олег потянулся, чтобы ещё раз ощутить губами восхитительную упругость соска. Даша приоткрыла глаза, сонно улыбнулась и, уткнувшись носом в ложбинку на его груди, пробормотала:

   — Не смотри, бесстыдник... Бога гневишь.

Олег отодвинулся, жадно рассматривая ладное, стройное, тонкое в талии тело, почувствовал, как всё в нём напряглось, и жадно принялся целовать девушке грудь, шею, губы.

   — Не надо, лапушка, мне ведь весь день работать... — прошептала Даша, но, вопреки своим словам, потянула Олега к себе, с жаром отвечая на его поцелуи.

Когда выходили из сеновала, Олег заметил неподалёку под яблонькой Васяту. Тот сладко посапывал, укрывшись невесть откуда взявшимся кожушком.

   — Сторож! — усмехнулся князь, подтолкнув Дашу локтем.

   — Ой, да идём скорее, ключница вот-вот поднимется. Или нет, лучше ты с ним останься... — И девушка побежала в сторону людской избы.

Олег подошёл к похрапывающему Васяте и пошевелил кожушок носком сапога. Парень встрепенулся, сел и, ничего не понимая со сна, стал лихорадочно шарить что-то у себя за спиной, потом, узнав князя, улыбнулся.

   — Охранял? — спросил Олег.

   — Охранял, да сморило. Ну как? — И на Васятином лице проступило такое откровенное любопытство, что Олегу стало смешно.

   — Чего смеёшься-то, князь?

   — Так не плакать же, — усмехнулся Олег, а про себя добавил: «Вот я и стал мужиком».

Весь день ему не давали покоя сладкие видения и воспоминания о прошлой ночи. Дождавшись вечера, Олег пошёл к знакомому сеновалу, увидев Дашу, накинулся на неё с таким жаром, что забыл даже о припасённых гостинцах. Отдал их позже, отдышавшись, и с умилением смотрел, лёжа на сухой прошлогодней соломе, как Даша опрятно ест, собирая крошки в узкую, твёрдую ладонь.

Через пару дней Васята осторожно сказал Олегу:

   — Ты, князь, это... охолонись чуток. Даша-то едва ноги волочит, спит на ходу. Ты-то откукарекал — ив постель, а ей целый день работать. Ключница уже на неё взъелась, пришлось заступиться, а то бы отстегали на конюшне.

Олег согласно покивал, но всё осталось по-прежнему. Тем более что девушка отдавалась его ласкам с той же жадностью, с какой и он ласкал её. Только в первый день она ублажала его по принуждению, но этого он по молодости лет не понял, как не почувствовал, что яблочко было поклёванным. Не понял он и то, что вскоре проснулось в ней ответное чувство, и теперь готова Даша была на всё — сносить попрёки ключницы, шататься весь день от усталости, идти на конюшню, лишь бы угодить любимому и самой насытиться его нежностью.