Многоликий. Олег Рязанский - [8]

Дебрянич заорал яростно:

   — Стой, куда!

Ему вторил во всю глотку Олег.

Васята не слышал или делал вид, что не слышит. Он уже почти приблизился к задним рядам рязанцев, где вот-вот должны были появиться лучшие татарские воины, те, кто первыми смогли пробиться сквозь ряды русичей. Смерть Васяты была неминуема — что мог сделать четырнадцатилетний юнец против разгорячённого схваткой воина, только что прорвавшегося сквозь толпу врагов?

Тогда воевода Дебрянич властно крикнул:

   — Заарканить его!

Двое дружинников ринулись вниз с холма, раскручивая над головами арканы. Олег даже не заметил, кто из них метнул волосяную петлю, увидел только, как Васята вдруг слетел с коня. Дружинники враз подскакали к юнцу с двух сторон, не слезая с седла, подхватили с земли и помчались обратно на пригорок, к воеводе.

Дебрянич на них уже не смотрел. Он напряжённо вглядывался в начавшуюся сечу, выжидая тот миг, когда нужно бросить в бой засадную сотню и тем переломить сражение в свою пользу. Олег тоже не глядел на освободившегося от аркана и приходившего в себя от удара о землю Васяту, а пытался самостоятельно определить, когда же воевода даст знак засадной сотне, желая проверить своё воинское разумение.

Противники, пронизав порядки друг друга, поменялись местами и теперь разворачивали конец, чтобы вновь сойтись в смертельной схватке. Оказавшиеся под пригорком ордынцы, как и предполагал воевода, на какое-то время сбились в кучу, решая, броситься ли им на малочисленную группу всадников на холме или ринуться обратно в битву. В этот миг и подал знак опытный воевода возглавлявшему засадную сотню боярину Корнею.

Удар в спину ордынцам был мощным и неожиданным. Степняки смешались и помчались прочь, увлекая за собой всё новых и новых, оставляя убитых и раненых. С пригорка было хорошо видно, как гонят татар засадники, сидящие на свежих конях.

Воевода снял шлем, вытер вспотевший лоб и подъехал к лежащему на земле Васяте.

   — Больно?

   — Плечо вроде вывихнул, — покривился Васята.

   — Ничего, впредь помнить будешь! — Дебрянич повернулся и тихо сказал Олегу: — Когда наши из погони вернутся, вели, князь, найти во второй сотне Федьку Вислого. Костоправ знатный.

   — Слышишь, Епишка? — передоверил поручение Олег.

   — Слышал, найду, — кивнул Кореев.

Олег едва сдерживал мальчишескую радость: он верно угадал момент, тоже подал бы знак именно тогда, когда это сделал умудрённый опытом воевода. Значит, есть у него то, из чего, по словам грека Феофана, прорастает талант стратига, — чувство боя.

Глава четвёртая

Урока, который получили налётчики-ордынцы, им хватило на два года.

За это время Олег вырос, почти сравнявшись с высоким Дебряничем, раздался в плечах, на подбородке и под носом у него появилась рыжеватая поросль. Вечерами его охватывало томление, а по ночам посещали смутные, но от того не менее влекущие видения, навеянные рассказами Васяты. Этот голубоглазый и пригожий, весёлый и порывистый парень был баловнем в отчем боярском доме и уже с год как протоптал тропинку в девичью.

Олег слушал приятеля, делился мыслями — больше о своих томлениях поговорить ему было не с кем. Грек Феофан недавно уехал домой — вдруг стал кашлять и мёрзнуть даже в самый жаркий день. Епишка — его как-то незаметно стали звать молодой Кореев или просто Кореев — о сенных девках не думал, просиживая всё свободное от бронного двора время над книгами.

   — Ты, это... захватил бы меня с собой, — сказал как-то Олег Васяте, от смущения с трудом подыскивая слова.

   — Господи, князь! Да я давно... Не решался только предложить. Чего же проще? Сегодня вечером и пойдём. Ты только гостинцев возьми — ну, орехи калёные, в мёду варенные! — от того, что получилось складно, Васята засмеялся. — Пряников там, может, чего заморского, что купцы из Сурожа привозят.

   — Возьму, — выдохнул Олег, чувствуя, как заливает краска лицо. — Только как у ключницы просить? — растерянно спросил он.

   — Как? Да проще простого. Скажешь, ночью читать будешь, вдруг зачитаешься да проголодаешься? — Васята опять засмеялся. — И смотри, князь, придёшь, не сиди букой, девки смешливых да весёлых любят.

   — Ладно, постараюсь, — буркнул Олег.

   — Мне вечером тебя как — Олегом или князем называть? — задумался Васята.

   — Зови Олегом.

Он помолчал и спросил, отводя глаза:

   — А девки-то... они как?

   — Что как? — не понял Васята.

   — Ну, это... Сам понимаешь! — вспылил Олег.

   — А-аа, это. Ты не думай. Они у нас все кабальные. Ласковые да покладистые.

Олег не стал переспрашивать, хотя не очень точно представлял себе, что означает кабальные, он знал только, что в кабалу идут обнищавшие, оказавшиеся в безнадёжном положении люди. Некоторые отдают детей по кабальной записи, вроде как продают в рабство.

   — Ты не думай, — продолжил Васята, — сенные девки у нас все на дворе выросли, чистые, сытые. Для них посиделки, да песни, да сеновал — одна радость в жизни. Сам знаешь, мужиков ныне мало стало. Не сомневайся, князь: с тобой любая пойдёт хоть на сеновал, хоть в баню. Вон ты какой ладный, да ражий, да высокий...

   — Ладно, помолчи! — не понимая почему, вдруг рассердился Олег.