Мистер Джастис Раффлс - [12]

– Я вовсе не просил тебя о представлении, Раффлс, – агрессивно возразил я. – Я всего лишь входил в тот момент, когда ты выходил. Я считал, что не в твоем характере лезть в чужие дела!

После чего с истинно англо-саксонским намеком будущего насилия над моей личностью, Раффлс распахнул дверь, порываясь покинуть нашу беседу. Все это произошло точно, как мы репетировали. Но Дэн Леви позвал Раффлса и пригласил войти обратно. И это было именно то, на что мы надеялись.

– Господа, господа! – воскликнул еврей. – Прошу не превращать мой офис в место для петушиных боев, господа; и молю, мистер Раффлс, не бросайте меня на милость своего опасного друга.

– Можете сохранить за собой численное преимущество, – отважно прошипел я, – мне наплевать.

Моя грудь содрогнулась со вздохом, как того требовал режиссерский замысел, но была в том и нотка облегчения из-за того, что пьеса шла, как планировалось.

– Ну что же, – произнес Леви. – Ради чего прислал вас сюда мистер Гарланд?

– Вам это известно, – ответил я, – это из-за его долга вам.

– Вы только не распаляйтесь, – сказал Леви. – Так что насчет долга?

– Это просто позор! – выпалил я.

– Вполне согласен, – отметил он со смешком. – Это дело следовало уладить много месяцев назад.

– Месяцев? – повторил я. – Прошло всего двенадцать месяцев, как он занял у вас три сотни фунтов, и теперь вы хотите выбить из него все семь!

– Верно, – заметил Леви, приоткрыв свои жестко поджатые губы, которые исчезли в следующее мгновение.

– То есть, он занял у вас три сотни на год, от силы, и теперь в конце вы шантажируете его, вытрясая восемь!

– Вы ведь только что сказали – семь, – вмешался Раффлс, голосом человека и стремительно теряющего уверенность в себе.

– А еще вы сказали «шантажировать», – добавил Дэн Леви зловеще. – Не спустить ли вас с лестницы?

– Вы собираетесь спорить с цифрами? – парировал я.

– Не собираюсь. У вас ли его расписки?

– Да, они у меня в руках и моих рук не покинут. Видишь ли, ты просто не знаешь, – добавил я строго, поворачиваясь к Раффлсу, – что этот молодой человек уже выплатил сотню в рассрочку – вот откуда взялись восемь сотен – и все то же самое случится с тобой, если ты заберешься в эту лодку.

Ростовщик уже терпел меня дольше, чем кто-либо из нас мог ожидать, но теперь он отодвинул свое кресло от стола и поднялся – истинный столп угрозы, готовый извергнуть проклятия.

– Это все, что вы желали высказать, явившись сюда? – громыхнул он. – Если это так, наглец, вон отсюда!

– Нет, это не все, – возразил я, разворачивая документ, приложенный к обязательствам о платежах, которые Раффлс получил у Тедди Гарланда; все это мне удалось без излишних довесков вытащить из того самого внутреннего кармана, в котором я пытался опустошить полученный от Раффлса конверт. – Вот, – продолжил я, – письмо, написанное вчера вами к мистеру Гарланду, в котором вы пишете, помимо прочих дерзостей, следующее: «Это последнее предупреждение, больше никакие оправдания я не приму и не потерплю. Вы причинили в десять раз больше неприятностей, чем стоило ваше дело, и я с радостью избавлюсь от вас. Вам следует расплатиться до двенадцати дня завтра, или вы можете быть уверены, что перечисленные выше угрозы будут приведены в исполнение в точности, как это здесь было описано, и что будут предприняты нужные шаги, чтобы эти меры подействовали немедленно. Это ваша последняя возможность и последний раз, как я пишу к вам об этом деле».

– Именно так, – произнес Леви, ругнувшись. – Это дело насквозь прогнило, мистер Раффлс.

– Верно, – поддакнул я. – Могу ли я спросить – вы действительно намерены избавиться от мистера Гарланда, заставив его заплатить всю сумму?

– До полудня, сегодня, – подтвердил Леви, щелкнув своими боксерскими челюстями.

– Всего восемь сотен, за те три, которые парень занял у вас год назад?

– Так точно.

– Несомненно, вы очень суровы к этому мальчишке, – заявил я, достигнув помалу этими вопросами примирительной интонации, за что Раффлс немало хвалил меня впоследствии; но пока что он лишь заметил:

– Должен сказать, это только его вина.

– Ну разумеется, мистер Раффлс, – воскликнул ростовщик, и сам приняв более примирительный тон. – Это были мои деньги; мои три сотни золотых соверенов; и каждый имеет полное право получать доход с того что имеет, верно?

– Несомненно, – подтвердил Раффлс.

– Ну что же, деньги такая же вещь, как и все прочее – если их у вас нет, если вы не можете их выпросить или заработать, вы можете их получить, заплатив за них цену. Я всего лишь продаю свои деньги, вот и все. И я имею право продавать их по хорошей цене, и эту хорошую цену я за них и получу. Быть может, тот, кто платит эту мою цену, и глупец – это зависит от того, насколько ему в этот момент нужны деньги – и это его дело, а не мое. Ваш молодой друг-повеса прекрасно бы себя чувствовал, если бы не обанкротился, но банкрот всего лишь платит больше, вот и все. Это не я подвел под монастырь вашего друга; он сделал это сам, с широко открытыми глазами. Мистеру Гарланду хорошо было известно о том, сколько я требую, и что я не замешкаюсь перед тем, как потребовать свое, и с добавкой, стоит ему дать мне шанс. С чего бы мне мешкать? Он этого не гарантировал? Зачем, как вы думаете, я сижу в этой конторе? В этом суть моего дела, мистер Раффлс, и это вовсе не ограбление, дорогой мой сэр. Если уж рассуждать, то любой деловой человек – грабитель. Но вы видите, что мое дело абсолютно прозрачное, и я веду его согласно обязательствам.