Миссис Оруэлл - [8]

Оруэлл. Да нет же, нет.

Соня. Как она умерла? Ты никогда не рассказывал.

Оруэлл. В больнице. Во время операции.

Соня. Что с ней было?

Оруэлл. Опухоль матки, даже несколько. Ей рекомендовали гистерэктомию и наблюдение у специалиста, но с деньгами было плохо. Страховки тогда не было, а зарабатывал я — кот наплакал.

Соня. У неё был рак, да?

Оруэлл. Да, рак. Но тогда думали, что просто опухоль. Она отложила операцию ради подачи документов на усыновление — своих-то детей у нас не было. Мысль, что ей осталось жить какие-то полгода, сводила её с ума, хотя о раке речи не было. Её волновала только операция по удалению опухолей и деньги на её оплату. Вот и спровадила она меня с глаз долой, пока не поправится.

Соня. Значит, бросил её в самый критический момент?

Оруэлл. Я и не думал, что он критический.

Соня. Но она же была твоей женой. Что ты за человек? По-моему, ты её совсем не любил.

Оруэлл. Ну, тут ты не права. Мы многое пережили вместе, и она понимала, что значит для меня работа.

Соня. Значит, работа на первом месте?

Оруэлл. Да.

Соня. Мне всё теперь понятно.

Оруэлл. Что именно?

Соня. У твоей жены опухоли в матке, у неё кровотечения, истощение организма, а ты и пальцем о палец не ударил, чтоб заработать денег и обеспечить ей достойный уход, и шлялся где попало и спал с кем попало.

Оруэлл. Ну, тебя занесло.

Соня. Ты в преданность веришь?

Оруэлл. Нет.

Соня. Ну, я это учту.

Оруэлл. Ты уже уходишь?

Соня. Ты в порядке, у тебя всё под рукой, а мне надо поухаживать ещё кое за кем. За Коннолли.

Оруэлл. А что с ним?

Соня. Пора новый номер выпускать, а работы невпроворот.

Освещение несколько меняется, слышны звуки печатного станка, радио и т. п. Оруэлл сидит на кровати. Фрейд рисует его.

Фрейд. Значит, поженились прямо в этой палате?

Оруэлл. Да.

Фрейд. Ну, вы даёте.

Оруэлл. Да уж, Соне страшно понравилось.

Фрейд. Да, Соня человек решительный. А что было после бракосочетания?

Оруэлл. Да ничего. Всей компанией отправились в отель «Риц». Под меню все подписались, смотри.

Оруэлл передаёт Фрейду меню.

Во сколько всё обошлось, не знаю, но коллекционное шампанское было.

Фрейд. Она потом вернулась?

Оруэлл. И весьма пьяненькая, должен тебе сказать.

Фрейд продолжает работать, слышен только звук скользящего по бумаге карандаша.

А ты куда-то пропал.

Фрейд. В Ирландии был.

Оруэлл. Понравилось?

Фрейд. Нет, руку повредил.

Оруэлл. Как так?

Фрейд. Врезал по физиономии Рэндольфу Черчиллю.

Оруэлл. Молодец.

Фрейд. Удар был, видно, что надо. Целый месяц карандаш в руке не мог держать. Поэтому в Ирландию и подался. Всё время хочется куда-нибудь уехать. В Марокко или ещё куда. Но просто так не поездишь, сплошные ограничения. А ведь ты был в Бирме, это правда?

Оруэлл. Меня определили в Мандалей.

Фрейд. Ну и как, хорошо там?

Оруэлл. Ничего хорошего. Достопримечательностей всего пять. Три начинаются на «п»: пагоды, парики, проститутки. Две на «с»: бродячие свиньи и священники.

Фрейд. Расскажи про проституток.

Оруэлл. «Был я молод, в Мандалей попал, бирманку молодую повстречал и на неё запал». А у тебя была девушка из Бирмы?

Фрейд. Нет.

Оруэлл. От них такой особый запах исходит, аж зубы сводит.

Фрейд. Чего ещё хорошего на Востоке?

Оруэлл. Кроме девушек?

Фрейд. Да.

Оруэлл. Пальмы, кроваво-красные китайские розы, преследующий повсюду запах чеснока, да скрип бычьих повозок.

Фрейд. Настоящая экзотика.

Оруэлл. И вдруг ты забываешь обо всём, когда неожиданно видишь растущий один-одинёшенек нарцисс, замёрзший пруд или почтовый ящик. Деваться по вечерам некуда, вот и сидишь в Клубе. Сосед справа со стаканом виски, слева обкуренный и разговорчики в колониальном духе: как бы всех этих аборигенов в масле зажарить. И самое ужасное, что ты сам поддаёшься этому настрою.

Фрейд. Как это?

Оруэлл. С одной стороны, ты ненавидишь своих соотечественников и ужасно хочешь, чтобы местное население затопило империю в крови. А с другой стороны, так и подмывает пропороть штыком брюхо буддийского монаха. Так что вернулся я на родину с ужасным чувством вины и сделал всё, чтобы отделаться от системы. Начал общаться с её отверженными: бродягами, преступниками, проститутками. Пытался бежать от всего имперского и обнажать социальное неравенство. Ты такое когда-нибудь переживал?

Фрейд. Я же еврей-беженец, мне подобное самоуничижение ни к чему.

Оруэлл. Я понял.

Фрейд. И что, сработало?

Оруэлл. Да примирился сам с собой. Сейчас этот период жизни выглядит нелепо, но тогда сработало.

Фрейд. Каково это: потерять честолюбие такому человеку, как вы?

Оруэлл. А я его не терял. Даже в тюрьме хотел посидеть.

Фрейд. Получилось?

Оруэлл. Только одну ночь.

Фрейд. А я в полицейском участке несколько раз побывал, и совсем недавно.

Оруэлл. За что?

Фрейд. В основном за драки. (Фрейд ещё усерднее водит карандашом.) А тут задолжал много, понимаете?

Оруэлл. И сколько нужно денег?

Фрейд. Столько, чтобы расплатиться за карточный долг.

Оруэлл. Может, Соня поможет? По-моему, она сейчас при деньгах.

Фрейд(вдруг перестаёт работать). Ну вот, кажется, готово.

Оруэлл. Можно взглянуть?

Фрейд подаёт ему рисунок.

В строго реалистической манере.

Фрейд. Будь такое «строго реалистическое направление», я бы его возглавил.