Мишки-гамми и Невезучки - [41]

– Как ты вышел на этот монастырь, Вольдемар? – спросил Ворчун.

– Шел, шел и вышел, – невозмутимо ответил Вольдемар.

«Да, – подумал Ворчун, – невезучкам иногда везет. Еще час назад он и не подозревал о существовании этого монастыря, и вот мы уже у его порога.»

– Не думаешь ли ты, – произнес Вольдемар, – что мне повезло?

– Нет, не думаю, – соврал Ворчун.

– Да я пустил ослика по тропинке, он и вывел нас сюда, – улыбнулся Вольдемар.

«Н-да, – подумал Ворчун. – И в самом деле!»

И мишка-гамми, как заправский сыщик, принялся рассуждать про себя.

«Если Николь осталась жива, – размышлял Ворчун, – то наверняка она пострадала. Она может оказаться именно здесь. Но почему монастырь почти разрушен? Неужели от бури? Словом, если Николь жива, то все, что случилось: снежный человек, змея – несомненно приблизило Вольдемара к его цели. Если жива! А если нет? Тогда не приблизило, но и не отдалило. Потому что если цель недостижима, то нельзя быть к ней ближе или дальше. Тогда это – невезение обычного олуха, который причиняет неприятности себе и другим. Причем не со зла. Ведь человека добрее Вольдемара вряд ли отыщешь! Значит, самое главное – не мешать Вольдемару, что бы ему ни взбрело в голову. Хотя бы из инстинкта самосохранения!»

Глава двадцать пятая КАК ОСЛИК ЗАСТРЯЛ В УЩЕЛЬЕ

– Ворчун, очнись, что с тобой?

Ворчун понял, что его уже давно трясут за плечо.

– Прости, Вольдемарчик, задумался, – пробормотал Ворчун и открыл глаза.

– Похоже, тебе надо как следует отдохнуть. Что-то в последнее время ты начал отключаться, – отеческим тоном заметил Вольдемар.

– Наверное, ты прав, – согласился Ворчун.

Он твердо решил не спорить с Вольдемаром. Это и для дела лучше, и для здоровья полезней.

– Так куда мы поедем? – спросил Вольдемар, перебирая в руках уздечку.

– У тебя что, есть варианты? – поинтересовался Ворчун, осматривая окрестности.

– Ну, можно возвращаться на ту тропу, по которой мы ехали, можно идти напрямик, в деревню, – начал рассуждать сын аптекаря.

– Поступай как считаешь нужным, – сказал Ворчун, – я всецело полагаюсь на тебя!

Вольдемар на минуту задумался и решительно свернул на тропу, которая, казалось, напрямик вела в деревушку.

Тропа оказалась очень узенькой: два путника едва могли разминуться на ней. С каждым километром она все больше сужалась, и ослику приходилось буквально протискиваться между камнями или прижиматься к скользкой каменной стене, чтобы не свалиться в пропасть.

Вольдемар шел впереди и тоже словно прилипал к каменной стене с таким видом, как будто от этого зависело спасение его души. Иногда он проявлял прямо-таки чудеса виртуозности, перепрыгивая с камня на камень или протаскивая ослика между двумя булыжниками, где можно было протащить разве что велосипед, да и то без педалей.

Ворчун расслабился в седле, пытаясь представить, что ждет их в конце пути, если его теория верна. А в том, что его теория верна, он ни на секунду не сомневался. В идеальном варианте в конце пути их должна была ожидать сама Николь. Но Ворчун был согласен и на какую-нибудь вещичку, которая принадлежала бы девочке. Детективу был необходим любой след, указывающий на ее нынешнее местонахождение. Но то, что тропа, которую выбрал Вольдемар, приведет к искомому результату, казалось абсолютно верным.

В конце тропы не оказалось ничего: ни самой Николь, ни следа, ни записки. Лишь тупик в виде замшелых гранитных стен, что исключало дальнейшее продвижение вперед.

Для Ворчуна это был жестокий удар, потрясший его стройную теорию. Он доверился Вольдемару и просчитался: тому опять не повезло. При этом они ни на шаг не приблизились к цели, скорее удалились, так как им надо было возвращаться.

Возвращаться к развилке пришлось задним ходом – развернуть ослика на узкой тропе оказалось невозможным. Вольдемар изо всех сил уперся в лоб ослика, тащил его за уши, но они придвинулись всего на несколько метров. На беду в животе у ослика сильно заурчало. Его надо было срочно кормить, а овес у путников уже закончился.

Солнце скрылось за горными вершинами. В ущелье воцарились сумерки. Еще через полчаса уже ничего нельзя было рассмотреть на расстоянии вытянутой руки. Предпринимать что-либо в таких условиях было бы совершеннейшим безумием, и компаньоны решили заночевать прямо в ущелье.

Поужинали всухомятку, ведь, несмотря на большой запас провизии, разогреть ее было не на чем – в ущелье не было дров.

Вольдемар развернул палатку и поставил ее так, что и ослик оказался внутри. После того как палатка была застегнута, они очутились словно в неприступной крепости. Единственное, что могло угрожать ее обитателям, – смерть от жажды. Но до этого было еще далеко благодаря фляжке с целебным соком-гамми, которую предусмотрительно взял с собой Ворчун.

Словом, оставалось уповать на то, что кто-то найдет и поможет выбраться из ущелья попавшим в беду спасателям до того, как они умрут от холода и жажды.

С надеждой в душе Ворчун и Вольдемар легли спать. Несмотря на обилие впечатлений, а может быть, благодаря им, Вольдемар заснул мгновенно. Ворчун же долго ворочался с боку на бок, пытаясь понять, почему его стройная теория дала сбой. Так и не найдя ответа на этот вопрос, Ворчун решил, что дело детектива – разгадывать преступление, а не придумывать различные сомнительные теорийки. Однако ему не в чем себя упрекнуть. Он с самого начала утверждал, что все эти поиски, основанные на безумных идеях чокнутого отца Доминика, – бесполезная трата времени. И разве он оказался неправ?!