Миры и Цивилизации - [7]

— О, как вкусно! Ты сегодня в ударе, Фируза-джи! — похвалил Файяз с набитым ртом. — Или у нас какое-то торжество, а я не в курсе?

— Какая я тебе ещё джи! — отмахнулась та. — Диди и только диди! А ты ещё не знаешь? У нас же в доме гость. Хозяйка велела постараться, — ответила Фируза, помешивая в кастрюльке острый соус.

— Гость? — удивился Файяз. — Чей? То есть — кто? Почему я не в курсе?

— Да и никто не в курсе. Он к нашей Индире приехал. С Тибета.

— С Тибета? Этого ещё не хватало! Чего ему там не сиделось? Надо ж додуматься — монаха мне тут поселить! — возмутился Файяз. — Будет нотации читать и учить праведной жизни! А тебе, диди, он непременно запретит много есть. А то уже…

— Что — уже! — замахнулась на него ложкой, испачканной в соусе, толстушка Фируза. — Ничего не уже! Я слегка полненькая, а это диди только украшает! И вообще, как ты со старшими разговариваешь!?

— Я ж тебе добра желаю, диди! А то замуж тебя не возьму, если не похудеешь! — подыграл ей Файяз.

Фирюза кокетливо хихикнула:

— Молод ты ещё жениться!

— Да нет, господин, — проговорил Рохан, стоя с подносом у двери и наблюдая их перепалку. — Этот монах никого и ничему не учит, он сам ещё мальчик. Даже младше Индиры. И всего лишь послушник. Очень скромный. А ты, вертихвостка, погоди про замуж. А приданное у тебя готово?

— А, вот оно как? Ну, тогда пусть живёт, — кивнул Файяз и, вытерев с тарелки остатки еды куском лепёшки, доел и её. — Вкусно, диди. Как и вся твоя стряпня. Да пребудет с тобой свет Шивы за твои праведные труды! Шива любит тебя! Как и я! — И он попытался возложить на её голову свои замасленные руки.

Повариха весело отмахнулась от него.

— Вот безбожник! — рассмеялась она.

А Рохан вдруг заявил:

— Мы все любим тебя, Фируза! Не только Шива.

Фируза удивлённо на него взглянула.

Все в доме, кроме неё, знали, что Рохан неравнодушен к ней. Вот только вера у них разная: она — мусульманка, он — кришнаит. И то, как это препятствие преодолеть, он вот уже лет пять всерьёз обдумывал. Жаль Фируза об этом не догадывалась. Иначе б давно, и ничуть не задумываясь, сменила свою веру. Женщина она была достойная, хоть и полноватая. Однако незамужняя. И её это очень расстраивало. Как-никак, уже тридцать семь, а жениха всё нет. Да и откуда ему взяться, если она целыми днями простаивает у плиты? Рохан, почтенный пятидесятилетний вдовец, вполне подошёл бы ей в мужья — есть свой дом, хороший заработок, дети выросли. Но он всё сомневался спросить — вдруг она ему откажет? Уже пять лет сомневается. И, похоже, так и не решится открыть ей своё сердце.

— Где этот послушник? — спросил Файяз.

— На террасе, — ответил Рохан и, хотя его об этом никто не просил, принялся помогать Фирузе на кухне.

Файяз же, сытый и подобревший, отправился на террасу, откуда доносились голоса.

— Привет, сестрёнка! — сказал он, входя в её цветущий уголок. И, сложив руки, сказал юноше, — Намастэ, сааб джи!

«Ничего так, красавчик, — подумал он. — И одет почему-то в мою старую майку и джинсы».

— Намастэ, вир джи! — привстал тот, сложив руки.

— Привет! Знакомься, это Файяз, мой брат. А это Юрий, мой друг, — представила их друг другу Индира. — Извини, мы временно дали ему твою одежду. Его в дороге запылилась.

— Да не вопрос! — небрежно бросил Файяз, но тут же в смущении замер: а стоит ли так говорить с ним? Он же монах.

Но Юрий тут же заметил:

— Я ещё не монах, а только послушник. Поэтому — будем без церемоний, Файяз. Приятно познакомиться.

— Фух! Ты меня обрадовал! — засмеялся Файяз. — А то я уж думал — мы тут будем жить теперь по монастырскому уставу. Мантры нараспев читать, поститься с утра до вечера — рис без масла, чай без сахара. А я ещё не достаточно готов к такому. Да и наша замечательная повариха не позволит впасть нам в аскезу. Кухня — это её храм. Она такие блюда готовит — пальчики оближешь. Аромат такой, что святого соблазнит! Такой палак панир готовит! С ума сойти! Вечером сам убедишься.

— С удовольствием отведаю, — улыбнулся Юрий. — Хотя до святости мне ещё далеко.

— Ну что ж, за блюдами и встретимся. А пока пойду-ка я погрызу чёрствый гранит науки, — сказал Файяз и, по-актёрски раскланявшись, ушёл.

«Вроде ничего гость, — решил он. — Не зануда».

— Вот это и есть мой братец, — посмеиваясь, сказала Индира. — Уж не обижайся на него. Он всегда такой, не только с тобой.

— Кроме моментов, когда видит Тийю, — кивнул Юрий.

— Ты и про это знаешь? — удивилась девушка. — Но как?

— Я с детства читаю информацию, хранящуюся в пространстве. Хотя давно научился от ненужной закрываться. Но Файяз прикоснулся ко мне. Тийа у него в приоритете. Не скажу этого об учёбе.

— Скажи, он и вправду выбрал не тот вуз, как считает Тийа?

— Не волнуйся. Пусть всё идёт, как идёт и будет, как будет. Он скоро изменится, станет лучшим помощником вашему отцу. И прекрасно справится с делами фирмы. Диплом получит совсем другой. Учёба, всё же, дисциплинирует его увлекающуюся натуру. А потом он и сам разберётся в ценностях жизни. Кстати такой крепкий орешек, как Тийа, необходима каждому легкомысленному молодому человеку, считающему, что он — центр вселенной.

— Вот как? — покачала головой Индира. — Выходит — наше мнение совпадает? А про меня ты что можешь сказать? — спросила девушка. — Хочешь, возьми меня за руку. Что записано обо мне в информационном поле Земли?