Миры и Цивилизации - [6]

— Сложный вопрос. Мне вся эта ситуация напоминает нападение Мары и его воинства на сидящего поддеревом Сиддхартху Гаутаму, — усмехнулся Юрий. — Их задача — вывести его из состояния самадхи, заставить участвовать в играх майи, поверить в их реальность. Задача Сиддхартхи — не позволить этого.

— Ты считаешь, что пусть всё идёт, как идет? — удивилась Индира.

— Да. И пусть будет, что будет, — кивнул Юрий.

— И что же будет с человечеством?

— Ничего, если это будет угодно Творцу. Майя сама стремится удержать этот мир иллюзий равновесие. Не стану я играть свою партию на её поле, выдвинется другая фигура, противостоящая Виктору Ивановичу и Конторе. Колесо будет крутиться дальше, но без меня. Поэтому, я думаю, не стоит никем манипулировать. Даже заблокировав Виктору Ивановичу память, я нарушу равновесие сил. Слишком велик этот клубок.

— Да. Целая планета, — покачала головой Индира. — Теперь я понимаю, о чём говорил Гуркиран-баба, когда сказал о подарке Шивы — я, хоть и не по своей воле, но тоже вышла с этого поля игры. Я буду молиться за Виктора Ивановича — чтобы боги вразумили его, и чтобы он понял, что не на том пути. И чтобы познал сострадание ко всем, а не только к избранным.

— Да. Будем молиться обо всех блуждающих в потёмках и ищущих света, — кивнул Юрий.

— А куда теперь ты? — спросила Индира. — Живи у нас, сколько хочешь. Я думаю, мои родители с радостью примут тебя, просветлённого учением в дацане человека. Но что ты сам думаешь делать?

— Я пока в растерянности, — пожал плечами Юрий. — Мой друг Оуэн посоветовал мне выйти из пифоса. Я вышел. И оказалось, что путей у меня много, но все они тупиковые. В дацан возвращаться нельзя — там меня всё ещё стерегут. Не хочу опять привлекать на них удар. К Оуэну? Даже если я отращу себе жабры, это будет слишком экстремально. Там, где он обитает, среда обитания слишком непривычная — мокро, тихо и опасно, — пошутил он. — Да он и сам сейчас оказался в переплёте, не лучше моего. Сидит в базальтовой пещере и прячется от учёных, желающих поместить его чучело в музей.

— Жабры? — удивилась Индира. — Ты серьёзно? И ты мог бы?

— Ну, да. И мне любопытно — вдруг получилось бы? — по-детски рассмеялся Юрий. — Так что извини, Индира, за столь бесцеремонное вторжение в твою жизнь. Но мне пока бежать некуда. Ну, кроме краснодарского вокзала, точки схождения вселенных, с нищими и убогими — возлюбленными бога Рудры-Шивы и моего друга шайвы Гоши. Но это не менее опасно и экстремально, чем жить на дне океана. К тому же там Михалыч лютует.

— Что ты! Я только рада! — возразила Индира. — Сам Шива велел оказывать помощь путникам и нищим. Мама свято чтит это правило гостеприимства.

— Это как раз про меня, — кивнул Юрий. — Но я постараюсь недолго этим пользоваться. Я ведь знаю индийскую щепетильность в вопросах такта и правил приличия, — улыбнулся ей Юрий. — Вы можете бесконечно уговаривать меня остаться. И говорить, что я — это самое ценное, что есть в вашем доме. И без меня он осиротеет.

Юрий шутил, но Индира понимала, что он просто бодрится.

— Я очень не хотел обременять твою семью, но у меня не было иного выхода. Бродил по улицам Дели, пока ты их подготовила, — задумчиво проговорил он. — Интересный у вас город — жизнь в нём так и кипит, народу множество. И из этого кипения рождаются судьбы, характеры, вершится жизненная история — так называемая карма. Никто и не ведает, что кому-то в очередной раз пришла в голову идея вмешаться в ход всеобщей истории, стать Богом и поделить мир на правых и виноватых.

Девушка сказала:

— Я рада, что могу помочь тебе, — сказала она. — Мои родители для меня готовы на многое. Хоть и нескромно так говорить. А мама, по-моему, уже приняла тебя. Правда, есть ещё брат Файяз. Он…  немного оболтус. Но не так плох, как хочет казаться. Он слегка учится, слегка кутит, в общем — живёт, ни о чём не задумываясь, — сказала Индира. — Кстати Юрий, ты потом расскажешь мне обо всём, что с тобой ещё случилось? О твоих муршидах-учителях из дацана. Кто такие шайва Гоша и лютый Михалыч. И о корабле с учёными, собирающем чучела. Мне будет очень интересно послушать.

— Да, конечно, — рассмеялся Юрий. — Непременно расскажу.

* * *

Файяз в этот день вернулся домой рано. Надо было, наконец-то, доделать курсовую, будь она неладна. И завтра сдать её зануде-доценту, иначе его не допустят к сессии.

Файяз зашёл на кухню, в надежде, что там его покормят, не дожидаясь обеда. Повариха Фируза, как всегда, не могла отказать балагуру и всеобщему любимчику. Хотя по индусским традициям категорически запрещено пробовать и есть еду во время приготовления. Считалось, что дэвы расхитят и испортят её вкус, если съесть хоть кусочек до прасада — благословления пищи перед домашним алтарём. Но она была очень решительная и смелая женщина, не верящая во всякие предрассудки, поэтому щедро накидала Файязу на тарелку всего понемножку, кинула сверху лепёшку чапати, предупредив, чтобы не выдавал её. Ананда же любила во всём порядок и считала, что есть надо как цивилизованный человек: за столом, не спеша, используя все необходимые столовые приборы и приправы.