Мировая революция. Воспоминания - [150]

Человек думающий и обдуманно действующий – это тот, который может выдвинуть из себя свою образованность, освободиться от жизненных условий, в которых он связан привычками, это тот, который умеет проникнуть умом и чувством в иных людей, в иные времена, который может погрузиться в народ, Европу, человечество. Лишь так можно творить новое и самому стать новым человеком; однако и такое творчество будет всегда скромным. Мы не титаны и уж ни в коем случае не боги.

Всюду современная политика, особенно парламентаризм страдают от антропоморфизма; огромное большинство политически деятельных людей не имеют силы стать выше себя, высвободиться из клещей некритического эгоцентризма. Ввиду того, что теперь почти каждый гражданин является членом партии, в парламенте применяется партийность, интерес целого соединяется с исключительным интересом партий и нескольких лиц, иногда даже одного лица. Парламенты не являются до сих пор представителями народа, массы, но партий и даже котерий, влиятельных и сильных – я не говорю руководящих лиц.

В противовес огромному злу политического антропоморфизма демократия выдвигает требование политического образования граждан и избирателей.

Я не стремлюсь к учености – храни меня Господь, – особенно перед односторонней и школьной ученостью. Школьная дисциплина и школа необходимы, но они не дают ума, таланта и политического чутья; хороший аттестат славная вещь, но здоровый и сильный мозг куда лучше. Не раз я высказывался против политики, которую я прозвал учительской: не только профессора и учителя, но и духовные лица и чиновники, словом, все те, кто привык обращаться с молодежью и несамостоятельными людьми, со всеми послушными и непротестующими, как только становятся депутатами, чиновниками или министрами, обнаруживают очень часто склонность к абсолютистической, упрямой и удивительно детской политике. (Всюду и постоянно политический антропоморфизм!)

С демократической точки зрения неотложной является политическая проблема интеллигенции и ее отношения к экономически и сословно утвердившимся партиям, имеющим в своем распоряжении большие массы. С программной точки зрения это является в значительной степени проблемой буржуазии и либерализма, проблемой их отношений к социализму и аграризму.

Интеллигенция – это класс сословно неорганизованный, продукт высшего и наивысшего образования; в наше время образование получается в школах, главным образом в высших школах. Интеллигенция является представительницей научной специализации, философии и так называемого общего образования; потому она играла и играет до сих пор значительную политическую роль, особенно ее публицистическая часть. Интеллигенция в лице своих наиболее интеллигентных представителей всюду выступала против абсолютизма и теократизма; правда, она не стояла всегда во главе общественности, но происходило это потому, что руководство интеллигенции скорее воспитательное, чем политическое. Большинство интеллигенции, особенно академической, довольно консервативно, оно привыкло к спокойной работе. Характер интеллигенции меняется, конечно, в зависимости от народа и эпохи.

Во всех демократических землях, особенно же в республиках, возникших из аристократии (монархии), в политику, государственное управление и общественную жизнь проникают на руководящие посты люди без высшего школьного образования. Как обеспечить специализацию в партиях, управлении и парламенте, является вопросом каждой демократии, как только центр политической мощи переходит в парламент и, следовательно, по принципу большинства в партии, особенно большие, массовые партии. При этом нельзя забывать о том, на что я уже обращал внимание, а именно о том, что политическое чутье и государственный такт нельзя приобрести ни в школах, ни при помощи административных учреждений: академически образованный человек и хороший чиновник очень часто плетутся в хвосте за опытным организатором и вождем партии в области необходимого знания людей и практических способностей вести переговоры с партиями, парламентом и правительством. И в том и другом случае есть опасность, что государство будет понято (антропоморфически) в одном случае как канцелярия, в другом как партия. На практике вопрос приобретает следующую форму: как при парламентарном правительстве обеспечить правительству и управлению необходимое количество образованных специалистов?

Проблема интеллигенции заключает в себе и вопрос о полуинтеллигенции, полуобразовании вообще. Полуобразованность, как промежуточное состояние нашей переходной эпохи, перехода теократии в демократию, является настоящим бичом эпохи и общества. Это чувствуется в политике, особенно же в демократии. (Я обратил внимание на вопрос в своих сообщениях о России.) Поэтому у демократии и возникает вопрос, как заменить полуобразованность настоящим образованием.

Люди как в теории, так и на практике охотно удовлетворяются словами вместо понятий и предметов. Это всеобщее правило, оно применяется всюду, а потому и в политике; Гавличек вполне основательно боролся с круглыми словами в политике.

От этой округлости необходимо отличать естественную склонность к обычным понятиям, установленную развитием мышления; потому в политике особенно конечные цели партии и программы вообще носят всеобщий, отвлеченный, а благодаря этому до известной степени неопределенный характер. Конкретного мышления всюду, особенно же в политике, чрезвычайно мало. Для большинства людей весьма неясны, нерасчленены особенно коллективные понятия, как-то: народ, человечество, государство, церковь, масса, партия, интеллигенция, буржуазия, пролетариат и т. д. Не остается ничего иного, как усиливать конкретность, пытаться представить себе как можно конкретнее всю сложность обобщающего понятия. Поэтому необходимо быть всегда на стороже по отношению к лозунгам; из-за этого, однако, не нужно забывать, что в политике и практической жизни нельзя обойтись без лозунгов.