Мирные годы - [12]

Звенит гонг — урок окончен. Школота высыпала во двор, «гречанки» двинулись в свою школу, где у них по расписанию свои занятия, я выхожу следом в курилку, достаю сигариллу, прикуриваю. Да только — млять, кто же мне даст спокойно докурить в самый сезон осеннего обострения? Опять посыльный, да не от мелюзги типа портово-складских служб, а от самого Фабриция:

— Хайль Миликон!

— Давай без чинов — мы не в строю, — припоминаю этого бойца по той последней военной кампании с кельтиберами, как и его центуриона, — Что там у тебя?

— Досточтимый Фабриций ждёт тебя сразу же после обеда. Он будет на службе, и если что-то изменится — тебя известят, досточтимый.

Млять, вот так всё время! Наверняка посовещаться об чём-то босс намылился, так хоть бы уж намекнул, об чём именно! Ясно же, что не о «Хомяке», который давно уж весь обсосан, и все импровизации на случай непредвиденных тогда же и намечены, так что мог бы и намекнуть, чтоб я хоть как-то подготовился. А то заявлюсь не готовым ни хрена — типа, чего изволите, и хрен ли это тогда за совещание такое? Что у нас тут, прямо такая супер-пупер-секретность под грифом «перед прочтением сжечь»? Перехватываю как раз освободившуюся от занятий Ларит и прошу её передать супружнику по тихому, что так вообще-то не делается, и если ему толк реальный нужен, так подготовленными надо людей вызывать. От школоты готовности к урокам требуем, а сами-то?

Юлька тем временем Мелею на скамейке пытает — ага, Кидонскую, которую мы из Вифинии вместе с семейством Одноглазого до кучи прихватили. Проэкзаменовав её в экспресс-режиме, Аглея с Хитией и Клеопатрой Не Той решили, что «на второй год» её гнать никчему, потому как коринфскую программу критянка знает, и перезачесть ей её сами боги велели, а натаскивать её надо по углублённому курсу. Но закавыка в том, что кидонийка и по-турдетански ни бельмеса не смыслила, так что для начала «коринфянки» ей небольшой экспресс-курс турдетанского преподали, а затем определили к нам в наш подготовительный языковый класс. Умора, млять! Основная масса в нём ей примерно по пояс, пристроенный в него же ганнибалёныш — и тот ровесник моего Волния и остальных наших шестиклашек, так тут ещё и взрослая, можно сказать, баба к нему до кучи! Причём, пацан-то хоть по-турдетански говорит уверенно, хоть и медленно, мать таки учила, а эта — еле-еле «моя твоя понимай». Нагонит, конечно, как и мы в своё время нагоняли…

Самый же юмор в том, что угодила Мелея прямиком к Юльке в лапы. А наша историчка, как услыхала, что бывшая критская «бычья плясунья» ей попалась, так тут же и вцепилась в неё бульдожьей хваткой. Кидонийка же — возьми сдуру, да и проговорись, что не просто акробаткой театрально-показушной была, а самой натуральной жрицей при традиционном критском святилище Великой Владычицы! В общем, спалилась критянка по полной программе, да ещё и в крайне неудачный момент — когда у Юльки прямо из её коготков вырвали оставленного на Азорах Ганнибала Того Самого! Нахрена ей сдался язык коренных минойских критян и их линейное письмо «А» — это её саму спрашивайте, потому как для меня сие тайна великая есть. Раскопки минойских памятников на Крите устраивать нам один хрен некогда, да и некому, а даже если бы и было кому и когда, то кто ж нам даст? Все те памятники там — либо священные, либо проклятые, и как она их изучение себе представляет? Белые сахибы с винтовками и в пробковых шлемах, которым похрен суеверия черномазых дикарей, где-нибудь в той Чёрной Африке только и уместны, но не посреди же античного Средиземноморья периода римской гегемонии! Но историчка есть историчка, и для неё это — вполне нормальная профессиональная деформация. Никто не пробовал отобрать у заядлого футболиста мяч? Вот и у Юльки тоже не стоит отбирать попавшийся к ней в лапы живой исторический экспонат. Какой она бывает истЕричкой, когда вожжа под хвост попадёт, мы и так знаем — на хрен, на хрен, пущай развлекается.

Поэтому подгрёбывать Юльку на предмет успехов в расшифровке знаменитого Фестского диска я не стал — тем более, что он и не линейным письмом «А» исписан, как мне смутно припоминается, а вообще иероглифами, и при наличии пусть и слоговой, но таки фонетической письменности — сильно подозреваю, что старая иероглифическая была тупо забыта за ненадобностью. А нахрена она нужна, спрашивается, когда и эта слоговая письменность — достаточно сложная, чтобы служить и тайнописью для посвящённых? Так что едва ли и Мелея тот Фестский диск прочитает, даже если ей его и предоставить. Если на нём и было что-то важное для самих критян, так наверняка и сами всё новым линейным слоговым письмом на нормальные таблички переписали, и где-то у них там они наверняка приныканы. Может, даже и раскопаны археологами нашего реала, да только вот незадача — прочитать их некому по причине неизученности того минойского языка. Это — обратная сторона медали для фонетической письменности, для чтения которой надо знать язык, на котором сделаны надписи. Вот иероглифам язык похрен, они смысл передают, а не звуки речи, и подозреваю, что если историкам вообще судьба тот Фестский диск прочитать, то иероглифы с его оригинала расшифруют уж всяко раньше, чем найдут и прочитают их линейно-слоговую копию.