Мир на Востоке - [136]

Поднимаясь по лестнице в кабинет Нидерхаля, Франк чувствовал, что в нем с каждым шагом растет волнение: как встретят его в стенах alma mater, как будут держаться с ним бывшие однокашники? В то же время он повелел себе быть деликатным, никоим образом не выдавать своего превосходства, ибо помнил, что когда-то нажил здесь своей надменностью немало врагов и сильно осложнил себе жизнь.

Секретарша — как ему показалось, чуть подобострастно — попросила его немного подождать. Профессор, сказала она, читает лекцию, с минуты на минуту будет перемена, и он придет.

Франк отлично помнил эту старую деву, превратившуюся теперь совсем в старушку. В студенческие годы они называли ее меж собой «леденец», поскольку имя ее было Леда, а фамилия — Нетц. Теперь она уже не отваживалась говорить ему «ты». Это его вполне устраивало. Чтобы как-то убить время, он решил кое о чем ее расспросить.

— Как поживает Ильгнер? Был бы рад его повидать.

— Должна вас огорчить, товарищ Люттер, — отвечала она, прячась за пишущую машинку, — он уже давно живет не в Лейпциге. Нашел место ответственного секретаря в какой-то провинциальной газете, не то в Зуле, не то еще где.

— Понятно, — сказал он, сообразив, что говорить с нею, в сущности, совершенно не о чем. Да и вообще здесь не осталось почти никого из тех, с кем он когда-то сходился в ожесточенных спорах, кто бы ему напомнил о годах молодости. Кроме Нидерхаля — тот по-прежнему был деканом факультета журналистики, что, впрочем, хорошо, ибо человек он достойный и по самому большому счету заслуженный. Франк, во всяком случае, сохранил к нему уважение…

После того как они обсудили вопрос о диссертации, профессор заметил:

— Мы тебя недооценили, Франк, и были к тебе несправедливы. Я рад, что ты не держишь на нас зла. И все же для нашего факультета это постыдная история, а для меня как преподавателя — поучительный урок…

Нидерхаль одобрил тему. Таким образом, перепрофилирование приобрело для Франка еще одно качество: не только дело большой общественной значимости, но и его личной заинтересованности. «Перепрофилирование народных предприятий как проявление научно-технической революции при социализме в зеркале прессы (на примере металлургического комбината «Нижняя Заале») — так гласило условное название его диссертации, предложенное Нидерхалем. Тяжеловесность заголовка несколько смутила Франка, но тут уж ничего не попишешь — наука!

Необычайно довольный результатом своей поездки, Франк по возвращении домой тотчас приступил к работе над диссертацией. Собирая материал, он, понятно, сосредоточился главным образом на «Вархайт» и особенно «Факеле», как заводской многотиражке, имевшей к проблеме перепрофилирования самое непосредственное отношение.

То, что уже успел подметить Мюнц, не ускользнуло и от внимания Люттера, а именно: по вопросу перепрофилирования комбината редакция многотиражки занимала явно нейтральную, если не сказать — выжидательную, позицию. Вместо того чтобы активно пропагандировать перепрофилирование и продергивать его противников, Ахим Штейнхауэр использовал газетную площадь для своих весьма сомнительных литературных упражнений. Вот и опять он напечатал свою новеллу, хотя со времени публикации предыдущей прошел всего месяц с небольшим.

Сто седьмая история об Уленшпигеле повествует о том, как сей пройдоха повстречал в саксонском городе Галле такого же, как он сам, плута и как члены магистрата обвели обоих вокруг пальца, лишив причитающегося им заработка.

Уленшпигель явился в город на брегах Заале, где оставил по себе весьма недобрую память своими проделками, жертвой коих был среди прочих и местный доктор. Судьба, однако, распорядилась так, что доктор стал членом муниципалитета и когда узнал о появлении Уленшпигеля в Галле, то решил с ним поквитаться, о чем и уведомил других отцов города. Выслушав доктора и его план, те согласились.

Итак, Уленшпигеля вызвали в магистрат, где от имени городских властей ему было сделано заманчивое предложение: за солидную мзду соорудить костер для выжигания угля, дабы местные солеварни смогли надолго запастись этим необходимым в их деле топливом.

Что же касается Уленшпигеля, то он спустил все имевшиеся у него деньги и пребывал в довольно плачевном состоянии, так что был рад любой возможности заработать на жизнь. Вот он и принял предложение магистрата, благо за время своих странствий успел познакомиться и с ремеслом углежога.

— Один вопрос, достопочтенные господа, — сказал он, — где прикажете разложить костер?

— Понятно, не в городе, — ответили ему. — Спуститесь в долину, в деревушку Санкт-Гертруд, и как раз на том месте, где намечено вырыть колодец, будете жечь уголь. Только учтите: для вашего же блага работать вы должны лишь при свете дня, а то тамошние суеверные жители еще, чего доброго, примут вас, с вашим черным от сажи лицом, за дьявола и отправят обратно в преисподнюю, то бишь на тот свет.

Уленшпигель поблагодарил за добрый совет и собрался в путь.

А между тем в городе околачивался другой пройдоха по имени Фрайхальс, так же как и Уленшпигель не имевший ни гроша в кармане. Его тоже пригласили в магистрат и попросили вырыть для нужд города колодец, пообещав заплатить сполна.