Мир меняющие. Один лишь миг. Книга 2 - [66]

вокруг. До астронома дошло, что оазис находится далеко в стороне от любых дорог — слишком

заброшено местечко. Родник мал, почти засыпан песком. Нигде не было ни следа посещения этого

места кем бы то ни было и когда бы то ни было — по крайней мере, со времен последней пыльной

бури или сезона ветров. Когда закончились и ветки, Вальд решил, что теперь он сделал все, что мог.

Осталось лишь обезопасить себя и спутников от песка, чтобы дать им возможность дышать, когда в

воздухе будет столько песка и пыли, что он станет практически непригоден для дыхания.

Покопался в сумках Янины, нашел там полосы какой-то плотной ткани — то, что надо! Обильно

намочил их, закутал сначала ведьму, а потом и хирдманна. Распустил последнюю полосу ткани на

длинные подобия веревок, связал себя и спутников друг с другом. Очнутся, не разберут ничего, так

он хоть знать будет, что они в себя пришли. Перед тем, как замотать голову себе, взглянул на небо,

затянутое багрово-серыми тучами.

Снова воцарилась тишина, словно все в округе пыталось набрать как можно больше воздуха

и затаить дыхание. А потом началось. Обрушившиеся тучи песка и пыли, поднятые порывами

ветра, дувшего, казалось, сразу со всех сторон, закрыли обзор, и астроном поспешил укрыться под

тряпками. Оказавшись в узком тряпичном коконе, астроном почувствовал, как подступившая

110

11

клаустрофобия мягкими потными пальцами гладит его по лицу. Вальд задышал глубоко и часто,

стараясь справиться с приступом. Когда ему это удалось, случилась новая напасть — веревки,

которыми он соединил себя и попутчиков, дернулись и натянулись, уведомляя его, что ведьма

очнулась. Астроном постарался подвинуться к Янине и, перекрикивая шум бури, успокоить

девушку. Поначалу это не очень-то помогло, Вальда попросту не было слышно. Тогда пришлось

принимать экстренные меры — он подвинул сопротивляющуюся ведьму к себе насколько смог и

попытался обнять. И, о, чудо, когда ее руки оказались прижатыми, она и впрямь затихла. Вальд не

стал больше перекрикивать внешние шумы. Янина успокоилась. Вальд отпустил девушку и

вернулся на свое место. Происшествие немного отвлекло. Теперь же отвлекаться больше было не

на что, по крайней мере, пока. Астроном поправил немного сбившуюся на сторону повязку и

привалился спиной к хирдманну. Как ни странно, нахождение внутри тряпичного кокона,

перестали напрягать. Захотелось закрыть глаза и вздремнуть, пока не утихнет эта песчаная

свистопляска. И пока ярилась буря, заснули все трое в песках затерянного оазиса. И время вновь

остановилось для ведьмы, хирдманна и астронома. Как прежде, когда оно было нестабильным.

Путники спали и видели сны.

Сон ведьмы был тих и приятен. Ни один из призраков прошлого не пытался омрачить ее

отдых. Она спала, заставив себя уснуть. Спать так, как ее учили. Спать для восстановления сил и

отдыха. Не для видений или предвидения, нет. Сны ведьм недоступны Хрону, который властен

запустить свою когтистую лапу в видения практически любого зорянина. Но к ведьмам он и не

пытался сунуться. И кто знает, почему... Янина спала, восстанавливая силы после тяжких трудов —

перенесения их физических оболочек в эту глушь, да так, чтобы даже следов не осталось, после

исчезающей из памяти потасовки с хирдманном, пусть и раненым, но все равно — смертельно

опасным убийцей, после пробуждения с замотанной тряпками головой и нахлынувшего страха,

после объятий астронома, таких нежных, таких сладких. Она слаба, и так беспомощна. Янина

вновь чувствовала себя ребенком, девочкой, которая ждет свою маму. А мамы нет и нет, она занята

чем-то важным, таким важным, что на маленькую девочку не остается ни времени, ни сил. И

девочка, устав от бесплодного ожидания ложится спать, мгновенно проваливаясь в сон...

Вальд проснулся резко, словно от толчка. Едва смог открыть глаза, тряпка, что была

влажной и спасала его во время бури, высохла и прилипла к коже. Выдрав пару ресниц, глаза

открыть все-таки удалось. Попытался поднять руки, да где там! Песок сковывал движения получше

всяких веревок, удалось лишь пошевелить пальцами. Вальд начал раскачиваться из стороны в

сторону, стараясь освободить хоть небольшое пространство для маневров. Но песок мгновенно

заполнял любую пустоту, что удавалось создать. Вскоре, совершенно обессилевший астроном

поник, на грани потери сознания — снова вернулась боязнь тесных пространств, забирая остатки

мужества и желания жить. Закрыл глаза, перед внутренним оком поплыла багровая муть, заставляя

смириться и отступить. Послышался невнятный голос, укоряющий и обвиняющий. Ворчание

111

11

становилось все назойливее и громче. Отдавалось в ушах с каждым ударом сердца, заставляло

слезиться и без того раздраженные глаза, заставляя вспоминать столь дорогие лица друзей и

кровников. А голос бубнил, что-де, вот, сидел бы в Мире, помогал кровникам и все бы были живы,