Милость Господа Бога - [3]

Коун разозлился на Бога, сокрушившего его мечты. Война была делом рук человека, Потоп — делом рук Бога. Когда он произнес Имя Бога, послышался далекий раскат грома.

Небо было прежним. Сколько раз земля переменила облик, а сверху на нее смотрело все то же небо! Никогда еще не было такой пустоты в пустом пространстве. Никогда прежде он не испытывал такого отчаяния, такой безнадежности.

Коун прилежно наклеил на листы альбома почтовые марки исчезнувших государств. В игровой комнате он подобрал дротик и по привычке метнул его в красно-белую мишень на стене. Он читал, пока глаза не полезли на лоб и буквы не стали сливаться в сплошное серое пятно. Он вытащил патефон, подаренный ему когда-то отцом-раввином, и прослушал все свои пластинки. Он, что называется, продолжал существовать.

Дизельный двигатель перестал работать. Электричество погасло. Бортовой генератор покрылся ржавчиной — не стоило и пытаться снова заставлять его работать, но на камбузе была газовая плита и можно было приготовить себе поесть.

В доброе старое время Коун порой убеждал себя, что если говорить праведные слова и совершать правильные поступки, то Господь продлит его дни. Но как это сделать сейчас, когда вокруг нет уже никакой жизни. И он в одиночку борется с Богом, пытаясь совладать с Его нелегким характером.

(Громыхнул гром, и Коун втянул голову в плечи.)

Никаким способом не проведешь Того, Кто таким создал Себя Самого! Бог всех начал, Он пожелал начать и поэтому начал. Как в двигателе — непроизвольное зажигание? Но если начала были раньше первопричин, то с чего же Он начал?

Кем был Он Сам? Чтобы утверждать, что человек создан по Его образу и подобию, нужно бы видеть Его лицо, но это еще никому не удалось. Моисей подошел к Нему вплотную, но Тот спрятал свой лик за огнем и туманом. Бог повелел ему при этом стоять в расщелине огромной скалы. Приблизившись, Бог закрыл расщелину рукой, чтобы Моисей Его не видел. Пройдя же, убрал руку — и Моисей видел Его необъятную спину.

Увижу ли я когда-нибудь Его лицо? Похоже на то, что у Бога была потребность разговаривать с людьми. Он нуждался в поклонении, и даже неверующие склонны были поклоняться Ему.

Коун покрывал бумагу столбцами каких-то чисел, делал записи в блокноте, потом рвал и выбрасывал бесполезные листы. Он делал пробежку от носа палубы к корме (152 фута), чтобы сохранить спортивную форму. Перепрыгивал через поваленную мачту и различные предметы, инструменты, бухты каната… На палубе валялись обрывки водорослей и морские звезды. Несмотря на небольшой рост и не очень стройные ноги, Коун когда-то в школе считался приличным спортсменом.

Радио молчало. Коуну недоставало звуков человеческого голоса. Приходилось вслух разговаривать с самим собой.

«Чего еще ждать от жизни в беспросветном одиночестве?»

— Продолжения жизни?

«Чтобы вечно жить одному?»

— Он вынул из него ребро и сотворил Еву.

«Ты считаешь себя Адамом?»

— Поскольку имеется вакансия, то почему бы и нет?

Изредка шел дождь. Могучие ливни уже сделали свое дело и теперь прекратились. Большую часть времени небо было ясным и воды отступали, но не проходил гнев Коуна на Бога, произведшего все это жуткое разрушение. Человеческая жизнь для Него ничего не значила. Возможно потому, что сам Он никогда не жил человеческой жизнью? Вот Иисус, тот жил и мог бы Ему порассказать. «Хорошо бы обоих привести к мировому судье», — подумал Коун.

(Оглушительные раскаты грома. Коун спрятался и несколько дней не смел показаться на палубе.)

Кончался запас питьевой воды, потому что часть ее во время Всеобщего Опустошения пролилась в океан, присоединившись к Потопу. Еды хватало, но Коун ел безо всякого аппетита.

Профессиональная квалификация позволяла Коуну с большой точностью определять возраст органических отложений, которые он доставал со дна, но в небесных светилах он ничего не смыслил. Тем более в навигации. Он мог только догадываться, в какой точке залитого водой земного шара они могли находиться. Он нашел на корабле различные инструкции по ремонту и содержанию двигателей и электросистем, но починить ничего не смог. Да и к чему, если все равно не было никакой надежды отыскать хотя бы клочок суши? Корабль несло неизвестно куда, и он размышлял о том, будет ли смысл в том, чтобы удержаться еще немного на поверхности, если «Ребекка Кью» начнет тонуть.

Однажды, когда день показался ему особенно знойным и тоскливым, он решил, что корабль уже вышел за пределы акватории Тихого океана. «Где я и что буду делать на опустевшей планете?» — подумал Коун.

Он поклялся себе, что будет жить, несмотря на то, что Господь в Своем великом гневе сперва как будто вынул его из петли, а теперь снова сует в петлю.

Один раз он услышал оглушительное хлопанье крыльев и, ожидая увидеть сияющего ангела, поднял глаза к небу, но там был только разорванный клок неба, принявший форму старческой руки.

Он упал на колени и вознес молитву. Слышен был только его голос. Ни ветерка.

Однажды лунной ночью Коуна во сне пробрала дрожь — ему почудилось чье-то присутствие на корабле. Он сел и подумал о своей рано умершей молодой жене. Он постоянно оплакивал ее и вспоминал тех, кто погиб во время Бедствия.