Милое дитя - [90]

– Никто бы не пострадал, – сказал он, словно прочел мои мысли.

– Знаю. Это моя вина.

– Именно.

– Ничего страшного, мама, – вставила Ханна и подняла голову. Я заметила, как уголки ее губ чуть приподнялись. Так она улыбалась. – Просто дурацкая оплошность.

Я потянула носом.

– Да, Ханна, все верно.

Тихий стон. Кирстен.

– Видишь, – он тоже услышал, – упрямая тварь еще жива.

– Прошу, не трогай ее, – проговорила я с трудом. – Она здесь ни при чем. Я совершила ошибку, много ошибок…

Я уловила движение краем глаза: Кирстен. В паре шагов от порога. Я невзначай сдвинула стул, чтобы загородить ее.

– Я всех вас подвела, и сожалею.

– В самом деле?

– Может, смогу все исправить… Мы все еще можем остаться семьей.

Не знаю, в какой момент он заметил, что Кирстен пытается уползти с кухни. Может, уже давно наблюдал за ее жалкими потугами, и возможно, его это даже веселило. Может, он только ждал подходящего момента, когда ее дрожащие пальцы коснутся порога. Или его просто насторожили мои слишком явные попытки протянуть время. В мгновение ока он обогнул стол, схватил Кирстен за волосы и оттащил обратно в центр комнаты. В следующую секунду я вскочила из-за стола, закричала и принялась колотить его по спине, пинать по ногам, а Кирстен снова хрипела на полу. Еще мгновение, и я оказалась рядом с ней, отброшенная, как ненужная тряпка. Только тогда увидела второго мужчину в дверном проеме. Он держался за сердце, ноги его не слушались, глаза были широко раскрыты, восковое лицо искажено ужасом. Его он не стал даже трогать, в этом не было необходимости. Мужчину повергло на пол некое открытие.

– Рогнер? – прохрипел он.

Его чувства прокатились по комнате, обдали меня холодной волной. Я знала это имя, только не могла вспомнить, откуда.

– Герр Бек, – только и произнес Рогнер. И добавил: – Ну что ж…

Мы все понимаем, что это конец.

Наверное, Рогнер и сам это сознает. Он отстегивает верхнюю пуговицу рубашки, словно ему жмет ворот. Мы с Кирстен и Маттиасом Беком сидим вдоль стены, слабые и беспомощные. Рогнеру не требуется никакого оружия, чтобы держать нас в узде. Маттиаса Бека подкосил приступ слабости. Я даже подозреваю, что у него проблемы с сердцем. Лицо у него по-прежнему бледное и болезненно искажено, правая рука стиснута в кулак и прижата к груди. У Кирстен разбита голова, и рана продолжает кровоточить. Я зажимаю рану полотенцем, которое прежде служило кляпом, и ее голова бессильно лежит у меня на плече. И я, причина всему, не в состоянии даже подняться, броситься на него, сделать что-нибудь, хотя бы попытаться. После того как Рогнер дважды швырнул меня об пол, сначала в спальне и затем на кухне, ребра болят, как в момент аварии. При каждом вдохе в легких словно проворачивают нож. Ненавижу себя за это. Я должна спасти их, чтобы хоть как-то искупить свою вину, пусть и ценой собственной жизни.

Рогнер расхаживает перед нами. Он раздумывает, это видно по нему. Думает о нашей участи. Ему придется убить Кирстен и Маттиаса Бека, у него нет иного выхода. На свой счет я не уверена. Возможно, он все еще хочет забрать меня, ради Ханны. Я должна была догадаться. И не прекращаю думать об этом. Я растрачивала драгоценное время, жалея себя и подозревая детей. Я должна была догадаться, обо всем… Ведь я его знаю.

– Послушай, – пробую я снова. – Я пойду с вами, хорошо? Могу быть твоей женой и хорошей матерью. Только ты должен оставить в живых Кирстен и герра Бека.

Рогнер разворачивается. Сухо, безрадостно смеется.

– Не говори глупостей. Естественно, ты пойдешь, если я того захочу. – Он подходит ко мне и смотрит в глаза. – Вопрос только в том, захочу ли, Ясмин.

Несколько раз сглатываю, в то время как Рогнер вновь начинает ходить по кухне. От левой стены до правой и обратно, как загнанный тигр. Дикий, непредсказуемый зверь. Я останавливаю взгляд на часах микроволновки. «Майя», – приходит мне в голову. Совсем про нее забыла. Майя собиралась зайти после работы. И она непременно придет, поскольку не подозревает, что я позвонила ей только для того, чтобы заманить к себе в квартиру и потребовать объяснений. Майя полагает, что я хочу поплакаться, предоставить материал для главной статьи в ее жизни. Впрочем, она уже запаздывает. Обещала зайти в девять или половине десятого, а сейчас почти одиннадцать. Но Майя придет, совершенно точно, должна прийти. Майя, которая может спасти нас. У меня перехватывает дыхание от возбуждения. Придется кричать что есть сил, едва я заслышу ее у двери. Я понимаю, что у меня будут считаные секунды, прежде чем он прибьет меня или как-то еще заставит замолчать. Возможно, протянет руку, выхватит нож из стойки и ударит. Но я воспользуюсь этими секундами. Вложу в крик все силы, в надежде, что Майя правильно среагирует и немедленно вызовет полицию.

Я вздрагиваю. Рогнер берет меня за подбородок и разворачивает мое лицо на себя.

– Очень жаль, Ясмин, – говорит он и ухмыляется. – Но она не придет.

Тщетно пытаюсь понять значение его слов. Кажется, его забавляет растерянное выражение моего лица. Он выпускает мой подбородок и треплет меня по голове, словно маленького, неразумного щенка.