Миг жизни - [5]
«Опасно — радиоактивность!»
На полу, у стены, поддон с куском мешковины, смоченным в контакте Петрова (смесь керосина и кислот). Вяло подумал, что уже три месяца не могут найти, откуда же просачивается эта бяка…
Бетонные стены неровно белены из пульверизатора. Кое-где брызги побелки частыми белыми точками застыли на черных, крашенных кузбаслаком, кабельных полках.
Метелев поднялся на нулевую отметку, постоял, прислушался к шуму электростанции. Вроде все нормально. Прошел в помещение центрального электрощита. Дежурный инженер-электрик Буркин по-военному вскочил, приветствуя начальника смены атомной электростанции. Метелев дружески улыбнулся ему. Вежливость Буркина была приятной.
— Здравствуй, Евгений Михайлович! — Метелев крепко пожал его холодную, потную короткопалую руку.
Буркин, стоя, стал докладывать.
— Что ты, садись, садись, Евгений Михайлович… — мягко попросил Метелев.
Буркин замолк, смешался, опустил глаза и сел, смущенно перелистывая оперативный журнал. Густые сивые ресницы отчетливо выделялись на фоне темно-малиновой кожи его очень широкого и доброго лица.
— Одним словом, все в порядке… Все в порядке… — бормотал он, листая журнал и не поднимая глаз.
Метелев сел за стол напротив и, глядя на Буркина, снял трубку оперативного телефона. Он давно уже отметил про себя, что ему почему-то интересно рассматривать странное, довольно-таки нестандартное лицо Евгения Михайловича, всегда темно-малиновое и освещенное изнутри каким-то притягивающим светом одновременно непреходящей заботы и удивления.
Евгений Михайлович продолжает листать оперативный журнал, слюнявя толстый, заскорузлый и до глубокой желтизны прокуренный указательный палец, почти до первого сгиба засовывая его в рот.
Метелеву кажется, что каждый раз он находит в чертах этого лица что-то новое. Рот у Буркина большой, неопределенного рисунка. Губы обветренные, со слабым белесым налетом, всегда очень сухие и сморщенные. Нос очень широкий, вздернутый, асимметрично сдвинутый вправо.
«Вот-вот… — подумал Метелев. — Это, наверное, и удивляет…»
С пульта управления никто не отвечал.
«Опять заснул Афонин…» — подумал Метелев и несколько раз в нетерпении нажал на рычаг.
С глубокими залысинами, светлые волосы Буркина отдавали легкой ржавчиной.
«Красит ромашкой…» — подумал Метелев, ожидая ответа с пульта управления и продолжая молчать.
Молчание начальника все более смущало Буркина. Он стал листать журнал то с начала, то с конца, иногда останавливаясь на отдельных страницах и внимательно вчитываясь во что-то.
— Афонин слушает! — наконец бодренько прозвучало в капсуле.
— Ты где пропадаешь?! — возмутился Метелев.
— Все время на месте… Звонка не было… Тумблер не контачит иногда… А что случилось?
— На первом насосе техводы пробило сальник, переходи на резервный.
— Добро. Перехожу на резервный!
Громыхая цепью, в помещение электрощита ввалился сантехник Михайло Крончев с талью на плече. Хотел, видимо, немного посидеть и поболтать с Буркиным. Увидев Метелева, сделал вид, будто заглянул доложить, что нашел таль и идет на градирню.
— Позвони оттуда, Михайло Иванович.
— Обязательно. А как же… — сказал Крончев серьезно и удалился, позвякивая цепью.
На панелях электрощита мерно гудела аппаратура. Вдруг пушечно громыхнули контакторы. Метелев от неожиданности вздрогнул и ощутил некоторую неловкость перед Буркиным.
«Все ясно, Афонин перешел на резервный, — подумал он и передернул плечами. — Нервы…»
Через несколько секунд зазвонил оперативный телефон. Буркин с готовностью схватил трубку и тут же со слов ДИСа записал в оперативный журнал о переходе на резервный насос.
— Ну как жизнь, Евгений Михайлович? — намеренно громко и несколько разухабисто спросил Метелев, тем самым как бы говоря, что можно немножко отвлечься от производственной темы.
Буркин улыбнулся, глубокие морщины исчезли, и губы натянулись до белесовато-синего блеска. Он как-то смущенно склонил голову вправо и, подняв очень прозрачные голубые глаза, полные влажной чистоты и открытости, тут же опустил их.
— Какая там жизнь, Виталий Иванович… — ответил Буркин и хрипло прохехекал.
«Вот, вот-вот… — подумал Метелев. — Именно глаза и есть главное в этом странном лице… Они всегда без занавесок… Прошел войну… Танкист…»
Метелев представил Буркина за штурвалом боевой машины, идущей в атаку. И его глаза в это время…
«Он хороший человек… — подумал Метелев. — Незащищенный какой-то, но…»
— Какая там жизнь… — услышал Метелев сквозь раздумья и переключил внимание. Темно-малиновое лицо Буркина приобрело буроватый оттенок возбуждения. — Нету жизни, Виталий Иванович…
— Что случилось? — встревоженно спросил Метелев.
Буркин снова склонил голову к плечу, затем опустил ее к столу и долго молчал. Потом поднял глаза, настолько тревожно влажные, что Метелеву показалось, будто в них слезы. Но Буркин не плакал. Он заговорил каким-то жалобно-трескучим голосом, быстро перескакивая с факта на факт.
— Жена, Виталий Иванович, скурвилась… Две дочки у меня… Старшей семь минуло… А младшенькой — четыре всего… Дороже их нет у меня…
Он очень часто заморгал и обмакнул кулаком глаза. Но слез видно не было.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новая книга Григория Медведева, автора хорошо известной читателю «Чернобыльской хроники», включает цикл новых рассказов, повесть о трагически завершившемся эксперименте «Горячая камера» и очерк «После Чернобыля». В центре авторского внимания — наш современник, человек, как правило, поставленный в ситуацию экстремальную. Герои Медведева вынуждены делать выбор, который предопределяет самое главное — право на жизнь.
"После Чернобыля нет нужды разъяснять читателям, сколь остра и злободневна сегодня проблема: «Человек и АЭС», «АЭС и окружающая среда». Повесть «Энергоблок» об этом. В центре ее — начальник отдела радиационной безопасности В. И. Палин, всю жизнь отдавший атомной энергетике. Центральное событие повести — пуск атомной станции в тот момент, когда АЭС не готова к пуску; и расплата за торопливость — радиоактивное заражение водоемов, окружающего пространства и помещений самой станции.".
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.