Миг жизни - [11]

Шрифт
Интервал

Он вздрогнул и очнулся оттого, что ему вдруг показалось, будто шумовой фон электростанции стал значительно тише, что могло означать останов, аварию или брак в работе. Он вскочил со стула, прислушался. Ну конечно же он ошибся. Это дремота, навалившаяся внезапно, как бы притупила его предельно обостренное внимание. Отсюда и иллюзия затухания… А вот теперь будто медленно вату из ушей извлекали, и вместе с постепенным пробуждением всего Метелева заполнил желанный, да, именно желанный, рев и гул полной мощности. Он повеселел. В теле ощутил необычайную легкость, будто проспал не мгновение, а сутки, и, бодро насвистывая мотив из кинофильма «Белое солнце пустыни», направился на нулевую отметку…


5

Огромное, высотой с семиэтажный дом, облицованное металлом, помещение трубопроводов основного контура встретило его сухим, горячим теплом и приглушенным гулом несущихся в трубах рабочих сред — радиоактивного пара и перегретой воды. Он потянул носом воздух, словно принюхиваясь. Пахло теплой едкой пылью, плотно осевшей на крашенной разноцветной эпоксидной краской скорлупе изоляции трубопроводов, металлоконструкциях, площадках, лестницах, на полу и стенах.

Он вдруг подумал, что на улице метет. Снег, холод. В связи с этим ощутил беспокойство, вспомнив о Крончеве, который ушел на градирню в начале смены и молчит.

«Молчит, значит, у него хорошо… — подумал Метелев. — К тому же у Афонина все в норме…»

С раздражением отметил, что явно пытается себя успокоить. По многолетнему опыту знал, как неожиданно все начинается. А дальше только секунды. Все рушится как лавина… Беспокойство стойко проклюнулось. Он почувствовал свежесть, собранность и нетерпение. Стремительно вошел в радиоактивный бокс, взбежал по давно знакомым ступенькам извилистой железной лестницы на двадцать пятую отметку, ощущая на подошвах хруст старых комков штукатурки и равномерное потрескивание песчинок давней пыли. Он поднимался быстро, не ощущая усталости и одышки, а, напротив, чувствуя прилив сил, вызванный вдруг нахлынувшей обеспокоенностью.

«Почему молчит Крончев?..» — мелькнуло у него.

Быстро подойдя к паропроводам, выходившим через трубные проходки из шахты реактора, Метелев вплотную приставил радиометр к трубе. Пятьсот миллирентген в час…

«Все так…» — вяло, каким-то вторым планом подумал он и ринулся вниз, обдирая кожу ладоней о сварочный грат, прикипевший к перилам еще во времена монтажа.

Охваченный все тем же смутным беспокойством, он заглянул в пресловутое помещение контрольно-измерительных приборов, где от трапа в углу светило семьсот миллирентген в час. Решил проверить, не возросла ли активность. Откинул носком ботинка лист свинца и почти вплотную присунул ПМР — восемьсот миллирентген в час…

«Потихоньку растет…» — подумал он и накинул свинец на прежнее место.

Последний месяц все смены ломают голову над этим трапом и не возьмут в толк, откуда набирается грязь. Предположения, правда, есть. Во время прошлогоднего разуплотнения тепловыделяющих элементов активной зоны изрядно подпачкали сепараторы высокого давления осколками ядерного топлива. Трап стоит на коллекторе спецканализации, по которому проходят в дренажный бак сбросы сепарированной воды. Вполне возможен вынос продуктов коррозии и их накопление на местном, так сказать, сопротивлении, которым может быть и этот злополучный трап.

Машинально спустившись на отметку минус четыре и восемь, Метелев не заметил, как очутился у телефона рядом с входом в помещение промежуточного контура.

Снял трубку. В капсуле через несколько секунд услышал будто спохватившийся, недостаточно скоординированный с обстановкой голос:

— Афонин слушает!

— Снова дрыхнешь?! — недовольно спросил Метелев, ощущая раздражение.

— Ничуть! — ответил Афонин, окончательно проснувшись. Голос его теперь отдавал металлическим призвоном.

— Как дела?

— Все нормально.

— Уровень в реакторе?

— Как штык!.. Девяносто пять процентов!..

— Давление циркуляционной воды?

— Две атмосферы… — как-то задумчивей вдруг ответил Афонин.

«Всматривается…» — подумал Метелев и спросил:

— Прыжков по давлению нет?

— Как штык, Виталий Иванович!

И все же Метелев не чувствовал успокоения:

— Что на градирне? Крончев звонил?

— Нет.

У Метелева засосало под ложечкой. Стараясь не выказывать волнения, спокойно приказал:

— Срочно разыщи Крончева… Обстановку на градирне немедленно доложи мне. Передай трубку Сечкину… Валера…. — Метелев смягчил голос. — Как Афонин? Все дрыхнет?

— Держу на стремени, Виталий Иванович. Уже два щелбана схлопотал у меня этот сурок.

— Добро, смотри за ним. И сам не зевай.

Метелев положил трубку и в раздумье застыл у телефона. Ощущенье дискомфорта не проходило. Он сознавался себе в том, что допустил промашку, не начав обход с градирни. Но Крончев не звонит, режим «как штык», стало быть, все хорошо, успокаивал он себя. А может быть, так плохо, что Михайле и позвонить некогда?.. Но тут он одернул себя: «Не паникуй!.. Через двадцать минут закончишь обход и будешь на градирне… Объективных данных для беспокойства нет…»

Несколько успокоившись, Метелев вошел в помещение промежуточного контура. Здесь было прохладно. Стены, потолок и пол выкрашены бордовой эпоксидной краской. Звонко гудели три работающих насоса. Два больших и один маленький. Еще два насоса стояли в аварийном резерве. Дробно постукивало в трубных пучках теплообменников. Метелев подумал, что во время ППР (планово-предупредительного ремонта) надо извлечь трубные пучки и получше раскрепить дистанционирующие решетки.


Еще от автора Григорий Устинович Медведев
Чернобыльская тетрадь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ядерный загар

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дьявол Цивилизации

Новая книга Григория Медведева, автора хорошо известной читателю «Чернобыльской хроники», включает цикл новых рассказов, повесть о трагически завершившемся эксперименте «Горячая камера» и очерк «После Чернобыля». В центре авторского внимания — наш современник, человек, как правило, поставленный в ситуацию экстремальную. Герои Медведева вынуждены делать выбор, который предопределяет самое главное — право на жизнь.


Энергоблок

"После Чернобыля нет нужды разъяснять читателям, сколь остра и злободневна сегодня проблема: «Человек и АЭС», «АЭС и окружающая среда». Повесть «Энергоблок» об этом. В центре ее — начальник отдела радиационной безопасности В. И. Палин, всю жизнь отдавший атомной энергетике. Центральное событие повести — пуск атомной станции в тот момент, когда АЭС не готова к пуску; и расплата за торопливость — радиоактивное заражение водоемов, окружающего пространства и помещений самой станции.".


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.