Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот? - [18]
Особенности Запада как проектной цивилизации заключены в двух важных моментах. Во-первых, как мы уже установили, в его обособленности от остального человечества. Э. А. Азроянц справедливо считает Запад «единственной нетрадиционной цивилизацией, которая выше ставит не консенсус и традиции, а право, законы и контракты»>47. Во-вторых, как мы уже установили, кроме «нецивилизованных цивилизаций», не бывает и проектных «общечеловеческих ценностей». Этот симулякр призван оправдать глобализацию, то есть корпоративную экспансию, с помощью которой Запад навязывает остальному человечеству свою секулярную, изрядно деформированную по сравнению с христианским оригиналом проектную идею.
Глобализация же ведет к конечной западной проектности -«новому мировому порядку». Россия — не субъект этого проекта, а объект. На этом поле у нас нет сколько-либо адекватной контригры. Выжить и продлить свое существование в истории наша страна сможет только с помощью продолжения собственной проектной преемственности. Она, как и западная, также включает четыре сменяющих друг друга проекта.
Первый проект. Благодаря крещению Киевская Русь, являвшаяся на тот момент северной славянской периферией византийского проекта, стала прообразом будущей самостоятельной проектной цивилизации. Завоеванная самостоятельность Киевской православной кафедры в вопросах богослужения, в том числе осуществления его на родном, а не на греческом языке, материализовала эту заявку в первый русский проект. Итак, ключевые характеристики киевского проекта — православие и восточнославянское объединение.
Сегодня вокруг этого проекта идет ожесточенная борьба. С одной стороны, подкоп под него ведется прозападной частью украинской интеллигенции, воспевающей Украину как «подлинную Русь». На стороне последователей С. Бандеры и Р. Шухевича, как это ни парадоксально, выступает и часть русских националистов, видящих будущее России в дальнейшем территориальном уменьшении, которое свело бы ее пространство к изначальному ареалу обитания древнего восточного славянства. С другой стороны, Московским Патриархатом, лично предстоятелем Русской
Православной Церкви (РПЦ) Патриархом Кириллом активно популяризуется концепция Святой Руси, реализация которой возможна как в рамках централизованной «большой России», так и в условиях сохраняющейся или даже усиливающейся территориальной раздробленности. Единственной заботой церковного руководства в последнем случае явилось бы ограничение распространения на канонической территории РПЦ экуменизма, что, однако, отнюдь не отменяет углубления межцерковного взаимодействия на экуменической основе как с западным христианством, так и с другими православными церквами. Иначе говоря, на вооружение, по сути, берется не столько унаследованная Русью от Византии идея симфонии светской и духовной властей, сколько сугубо католическая транснациональная модель организации духовного и политического пространства.
Второй проект — Московская Русь. Новая форма русской государственности соединила православную проектную формулу Третьего Рима как преемственную по отношению к Византии с геополитическим наследством Золотой Орды. Это, на наш взгляд, ключевой исторический момент, ибо сочетание исторической преемственности русского православия от Византии — Второго Рима — с геополитикой евразийского Хартленда составило сохраняющийся и по сей день, несмотря на все исторические передряги, стержень российской цивилизации.
Следует подчеркнуть, что возвышение любого другого потенциального проектного центра — Твери, Великого Новгорода и т. д. — скорее всего поставило бы формирование и реализацию проектной задачи в непосредственную зависимость от Запада. И лишь Москве, правители которой тонко рассчитали историческую перспективу, предвидев ее будущие генеральные тренды, а также грамотно распорядились оказавшимися в их руках средствами, собираемыми для выплаты дани Орде, не проев и не промотав их, а использовав для укрупнения своих владений, оказалось по силам обеспечить самостоятельность страны. Особую роль в этом необходимо отвести двум важным историческим обстоятельствам, которые отечественными историками обычно недооцениваются: появлению концепции Москвы — Третьего Рима и династическому браку собирателя русских земель Ивана III с Софьей — племянницей последнего византийского императора Константина X.
Любителям спекуляций по поводу пребывания Софьи в Ватикане и стремления папы использовать ее московскую миссию в экуменических целях напомним весьма прозаическую, если не сказать грубую процедуру ее встречи у стен Москвы, лишившую римского первосвященника всяких надежд и надолго отбившую у самой Софьи желание вмешиваться в русскую политику. Кровное же родство с византийской династией Палеологов, ради которого и затевался этот брак, свою задачу с рождением детей, между тем, выполнило.
Третий проект — Российская империя. Несмотря на внешний европейский антураж, обусловленный внедрением Петром Великим концепции «Россия как европейская империя», данный проект окончательно оформил российскую проектность как евразийскую. Именно после Петра — и это ясно видно из приведенного выше вывода А. И. Фурсова — Россия начала в полной мере входить в свою великоконтинентальную роль, а Европа с ужасом стала осознавать собственный полуостровной, периферийный по отношению к нашей стране характер.
Статья доктора политических наук, действительного члена Академии геополитических проблем Владимира Борисовича Павленко приоткрывает одну из тайн современной истории и политики, которую её герои, два самых могущественных финансовых клана планеты — Ротшильды и Рокфеллеры — никоим образом не хотели бы «светить», поскольку действуют по принципу, сформулированному биографом Ротшильдов Фредериком Мортоном: «Сегодня семья стремится сделать свое присутствие в мире незаметным и неслышным». Это и понятно: большие и, тем более, очень большие деньги предпочитают тишину.
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Успехи консервативного популизма принято связывать с торжеством аффектов над рациональным политическим поведением: ведь только непросвещённый, подверженный иррациональным страхам индивид может сомневаться в том, что современный мир развивается в правильном направлении. Неожиданно пассивный консерватизм умеренности и разумного компромисса отступил перед напором консерватизма протеста и неудовлетворённости существующим. Историк и публицист Илья Будрайтскис рассматривает этот непростой процесс в контексте истории самой консервативной интеллектуальной традиции, отношения консерватизма и революции, а также неолиберального поворота в экономике и переживания настоящего как «моральной катастрофы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые публикуемая на русском языке книга «Резня в Армении» написана бедуином, арабом из Сирии Файезом эль-Гусейном. Очевидец геноцида армян во время Первой мировой войны в Османской империи, Файез эль-Гусейн записал свои воспоминания в 1916 г., когда еще свежи были в памяти подробности увиденной им трагедии. Как гуманист он считал своим гражданским долгом свидетельствовать для истории. Но прежде всего он как глубоко верующий мусульманин хотел защитить «исламскую веру от возможных обвинений в фанатизме со стороны европейцев» и показать, что ответственность за содеянные преступления несет атеистическое правительство младотурок. Публикация содержит обширное введение Дж.
Выступление на круглом столе "Российское общество в контексте глобальных изменений", МЭМО, 17, 29 апреля 1998 год.