Мифопоэтика спальных районов - [4]

Он сказал, что другой подойдет через минуту. Отчим, заложив руки за спину, выправив осанку, изучил ассортимент и решил купить очередную присадку для дизельного двигателя его любимой, холимой и лелеемой "Лэнд Крузер". У него не было мелких денег, а в кассе не было сдачи, и мастер сказал дежурному: "Сбегай, сигарет купи". Тот взял у отчима пятитысячную бумажку, ушел и вернулся минут через десять, запыхавшийся и румяный, с разменянными деньгами и двумя пачками "Кента". Он протянул одну пачку мастеру, получив от него полтинник, вторую положил в карман, а отчиму отдал пачку бумажек — пять тысяч рублей, до копейки. Пока отчим пересчитывал деньги, трое — уже успел подтянуться второй мастер — закурили. Заплатив за присадку, сказав мне взять бутыль и убрав деньги в задний карман джинсов, отчим закурил тоже — свои вечные "Мальборо".

Я много раз замечал, что серьезные мужики в возрасте курят только "Мальборо", а все молодые, будь они автослесарями, мальчиками на побегушках в компьютерных клубах, какими-то менеджерами занюханными, подбамбливающими по вечерам на «десятке» или потертой "Дэу", — все они курят "Кент"; его же предпочитают поднявшиеся южане на рынках, а не поднявшиеся стоят у прилавков и курят тонкие дамские сигареты, по крайней мере, такая странная мода была некоторое время у торговцев на одном из сохранившихся еще в городе рынков.

Гена с Серегой вышли во внутренний двор, на мороз, в темень, пробиваемую уютно-желтыми фарами эвакуатора и мертвенным синеватым светом фонаря в вышине. Следом вышли мы с отчимом. Мастера поговорили о чем-то с водителем, он стрельнул у них сигаретку и стал разворачиваться. Лучи света выхватывали из тьмы серые сугробы, остовы машин, груды лома, вагончики-бытовки, железобетонные плиты забора...

Машину сгрузили, отчим расплатился с водителем, после чего объяснил Гене и Сереге их задание: перебрать переднюю подвеску, проверить все остальное и заменить изношенное. Дал им пятьсот долларов бумажками по пятьдесят. Один забеспокоился, хватит ли на запчасти, на что отчим ответил, что сам купит запчасти, когда получит от них список, а это им аванс за работу, ведь он понимает: все мы люди, всем деньги нужны, новый год скоро, подарки покупать...

Оказалось, что рабочий день у Гены и Сереги закончился два часа назад. Они дожидались отчима, и сейчас тоже уходят. Если ему будет несложно, не мог бы он подбросить их докуда-нибудь. Вообще, им надо на метро, но их бы устроила и автобусная остановка по пути, чтобы до нее пешком не идти через складскую зону. "Не вопрос, — сказал отчим. — Подброшу до метро. Вам на какую станцию?".

Они втиснулись на заднее сиденье, заваленное наполовину, как всегда, какими-то вещами отчима. Один из них тут же достал телефон и стал щелкать, щелкать. Другой спросил его через пару минут: «Кому пишешь?» — «Да не пишу я, — с азартом ответил тот, — играю! Вот зараза, оторваться не могу, время просто летит. Знаешь как бывает, — воскликнул он радостно, продолжая щелкать. — Сяду в электричку, играю, раз — уже приехал». Отчим довез их до самого метро. Они наперебой горячо поблагодарили его, привстали и подались вперед, чтобы пожать ему руку. Выходя, обменялись парой фраз: «Ну что, как? Сразу поедем, или пожрем зайдем сначала?» — «Давай пожрем что ли?» — «Давай».

Мы поехали с отчимом дальше, и он рассказал мне про одного из них, то ли Гену, то ли Серегу. Тот, оказывается, живет в дальнем Подмосковье и добирается до работы два часа, сначала на электричке, потом две станции на метро, а оттуда еще несколько остановок на троллейбусе. Но делать нечего — ездит в Москву, потому что в его родном городе, по сравнению с Москвой, автомеханикам платят копейки. Он работает два через два, по десять часов, и в жизни его нет никакой перспективы. Как работал он руками с двадцати двух, так и сейчас работает, когда ему к тридцати, и так проработает до старости. "Ты даже не представляешь, — сказал отчим, — как тебе повезло, что ты в этом году получишь диплом МГУ. У тебя есть будущее! Если не будешь делать глупостей, может быть, чего-то добьешься. Самое страшное в жизни — оказаться неудачником, то есть посредственностью, легко заменяемым человеком. Ты должен этого избежать".

Через неделю машина была готова, и отчим поставил ее в запасной гараж, а еще через неделю он неожиданно умер. Ему было пятьдесят два года. Он переутомился на работе, и отказало сердце.

Гену и Серегу я больше не видел и, наверное, никогда не увижу, но я продолжаю думать о них. Мысленно я следую за одним из них с момента пробуждения и до вечернего пира с напарником.

Наверное, он женат и делит с женой одну из двух комнат, а в другой обитает его престарелая мать. Будильник на телефоне звонит в полшестого утра, он выключает сигнал и несколько секунд лежит, прижимая телефон к груди, смотрит в темноту, в потолок. Жена шумно поворачивается на бок, спиной к нему, проходят еще секунды, и она спрашивает: «Ты не уснул там?». Он не отвечает, садится на кровати, откинув свое одеяло, сует ноги в тапочки, бросает взгляд на задернутые шторы с парой тусклых размытых световых пятен от уличных фонарей, выходит из комнаты и плотно прикрывает дверь. Жене вставать на два часа позже. Она не ездит на работу в Москву, чтобы оставалось время на хозяйство.