Миф о правах человека - [15]

Разговор о правах – это язык конфликта, а не гармонии. Рассуждение о правах является состязательным, как кулачный бой или судебный процесс, или выборы.191 Как только вы начнёте говорить о своих правах, все переговоры заканчиваются. Спор переходит на уровень «пан или пропал» (или «пропал и пропал»). Я приведу слова Мэри Энн Глендон, американской юристки: «Наш разговор о правах, в своей неограниченности, способствует нереалистичным ожиданиям, усиливает социальный конфликт и препятствуют социальному диалогу, который может привести к консенсусу, примирению или, по крайней мере, нахождению общей точки зрения».192

Обращение к правам – это обращение к власти. Английский юридический философ Джон Остин193 критиковал идею священных и неотъемлемых прав (цитирую): «Стороны, которые основывают свои притязания на жаргоне, к которому я обращался, неизбежно будут продвигаться к своей цели несмотря ни на что…» И он добавляет, что если это не сработает, «они возьмутся даже за оружие и станут добиваться желаемого силой».194 Каждое воззвание к праву является скрытой угрозой насилия.

В наши дни философы пытаются вывести права человека из уважения человеческого достоинства. Это порочный круг, поскольку они обычно утверждают, что уважение человеческого достоинства является одним из этих прав. И, конечно же, это означает умалять значение прав – рассматривая всякое оскорбительное и (в обычном смысле слова) неуважительное поведение как нарушения всеобщих прав человека.195 Определённое уважение к человеческому достоинству существовало задолго до того, как кто-либо подумал о правах. Уважения должно быть больше, но это не имеет ничего общего с идеологией прав человека. Это очевидно из исторической реальности «стыда» (это показано в «Илиаде» и до сих пор практикуется в традиционных средиземноморских обществах).196 Придворные манеры были изысканно величавыми, без всяких мыслей о правах. Защитники прав могут оказаться очень недостойными и очень грубыми людьми.197 Наша эпоха прав человека не сделала людей более достойными. И это не заставило их уважать достоинство других. Концепции человеческого достоинства являются относительными в культурном отношении. Исламские или конфуцианские идеи человеческого достоинства радикально отличаются от современных западных идей человеческого достоинства. Делегат из Саудовской Аравии прав насчёт прав.

Для большинства угнетённых людей в мире их проблема заключается не только в том, что их правительства отрицают, по выражению Рональда Дворкина, «равную для всех заботу и уважение».198 Их проблема заключается в том, что общества, правительства и религии отказывают им в предпосылках для чувства собственного достоинства. Среди этих условий есть уважение к тому, что другие называют моральной автономией, которую правительства, в качестве правительств, неизбежно отрицают.199 Сюда же можно отнести и материальные условия для хорошей жизни. Люди нуждаются не в правах, а в революции.

Вряд ли существует более абсурдная идея насчёт прав человека, – даже не идея о том, что они являются всеобщими и общепризнанными, – чем идея видного политического философа Алана Гевирта о том, что права человека являются «необходимыми условиями человеческой деятельности».200 Если бы это было так, то в человеческой истории, и предыстории, и даже в наше время почти не было бы никакой «человеческой деятельности». Я часто чищу зубы без размышлений о правах человека.

Согласно идеологии, «права человека направлены на то, чтобы предусмотреть и гарантировать условия, необходимые для развития человеческой личности, предусмотренные в основополагающей моральной теории человеческой природы, создавая таким образом этот тип личности».201 Эта формулировка выводит нас на скользкую дорожку. В отсутствие правдоподобной универсальной моральной человеческой натуры «этот тип личности» является воображаемым. Люди на самом деле развивались самыми разными способами в самых разных обстоятельствах. До недавнего времени (так должно быть, согласно этой сказке) эти высшие типы не могли развиваться в государствах без всесторонних гарантий прав человека, потому что до недавнего времени таких государств не было. Но высшие типы развивались одинаково не только в государствах, но и в обществах без государства.

Статья 27 Всеобщей декларации прав человека, «по-видимому, предполагает, что „сообщество“, частью которого человек является и с которым культурно идентифицирует себя, есть доминирующее в национальном государстве. Здесь нет намёка на мультикультурализм или плюрализм».202 Националистические правители новых независимых государств часто более агрессивно вторгаются в права своих коренных народов (если эти права включают их земельную базу и их культурную автономию), чем европейские колонизаторы. Поступая так, они следуют американскому примеру.

Некоторые люди могут считать Конфуция, Будду, Сократа или Иисуса высокоразвитыми образцами добродетели. Другие, более практичные люди, могут считаться людьми высшего типа (это всегда мужчины) – это Александр Македонский, Юлий Цезарь, Робеспьер, Наполеон и даже Ленин или Гитлер. Более миллиарда человек без колебаний идентифицируют Магомета как величайшего человека, который когда-либо жил. Большинство из этих великих людей ничего не знали о правах. Очевидно, что права человека не являются необходимым условием величия, как бы оно ни определялось – и если бы кто-то из этих людей был великим. И являются ли они достаточным условием? «Но правительство, которое действительно защищает права человека, радикально изменит человеческую природу».