Миф о правах человека - [10]

VI. Откуда произошли права человека?

Откуда произошли права человека? Современные субъективные права произошли из закона, как правило, от законодательных органов. В некоторых правовых системах они также исходили от монархов или из решений суда. Закон исходит от законодателя. Было время, когда философы и другие думали, что Бог был Законодателем. Он установил моральный закон, точно так же, как Он установил законы науки. Даже Томас Пейн, известный вольнодумец, верил в «освещающие и божественные принципы равных прав человека (ибо это [так] берёт своё происхождение от создателя человека)».130 Чтобы верить в это, вы должны верить в Бога, пусть даже это всего лишь минималистское Божество пейновского Деизма. Но аргументы против Бога ещё убедительнее, чем аргументы против естественного закона и естественных прав. Если, как утверждает Майкл Дж. Перри, идея прав человека «неимоверно религиозна»,131 то она неимоверно ошибочна.

Даже если вы верите в Бога, идея Бога как источника моральных законов является в корне неверной. Божественные законы добры именно потому, что Он установил их, как верили Уильям Оккам и Сэмюэль Пуфендорф, или Бог установил их потому, что они хороши, как верил Хуго Гроций?132 Если они хороши только потому, что это Он их установил, во что верил Мартин Лютер, то это превращает Бога в деспотического тирана. Если завтра Он изменит Своё мнение, добро станет злом, а зло станет добром. Завтра Он может приказать делать всё, что запрещает сегодня. Завтра он может приказать, чтобы ты возжелал жену ближнего своего и зад ближнего своего или, как Ною, жениться на своих дочерях, или, подобно Аврааму, принести в жертву сына. Трудно поверить, что даже религиозные люди, чья способность к вере почти безгранична, верят вот в это.133

Но если, с другой стороны, добро и зло существуют независимо от Бога (как утверждал Платон), тогда добро и зло существовали бы даже без Бога. Значит, Он не создаёт моральный закон, Он раскрывает его. Он не всемогущ, если у Него нет возможности изменить своё мнение. Вы не можете сказать, что Бог хороший, если у вас нет определённого критерия того, что хорошо. Но если этот критерий у вас есть, вам не нужно, чтобы Он рассказывал вам, что хорошо. Его одобрение ничего не добавляет, и его неодобрение ничего не убавляет.

Современный подход к правам человека состоит в том, чтобы обосновать их в человеческой природе. Это оборачивается проблемой Бога, потому что вам не нужно верить в Бога, чтобы верить в человеческую природу. Но если вы верите в Бога, то моральный закон – это то, что Бог создал косвенно, создавая человеческую природу. Возможно, это католическая доктрина. Так или иначе, этот путь из огня да в полымя. Человеческая природа почти так же таинственна как Бог.

Проблема здесь в том, что никто, даже Ноам Хомский,134 не знает, что такое человеческая природа. И никто не знает, как узнать, что это такое. Сторонникам прав человека приходится настаивать на том, что природа человека везде одинакова. Если это не так, то вы не сможете вывести универсальные права от конкретных людей в определённых обществах в определённую эпоху. Даже Руссо сомневался, что возможно отделить изначально присущее человеческой природе от искусственного.135 На самом деле это и невозможно. «Никакая доктрина о человеческой природе ещё не указала свою независимость от социального порядка, в котором она появилась».136 Но даже если это возможно, как говорит антрополог Клиффорд Гирц, остаётся вопрос, следует ли рассматривать такие универсальные данные как центральные элементы в определении человека: является ли такой примитивный взгляд на человечество тем, к чему мы в конце концов стремимся?137 Является ли сущность человека тем, что в нём есть самое хорошее, что для него важно, то, чем он уникален, или то, чем он схож с остальными? Есть ли основания полагать, что всё это одно и то же?

Существует долгая история определения понятия уникального человека. Она была столь неудачной, что стала попросту смешной. Человек, как было сказано, является уникальным пользователем средств труда. Использование этих средств настолько распространено среди других животных, что это следует отбросить.138 Хорошо, может, тогда животные могут использовать эти инструменты, только когда они их находят, но они не могут изобрести эти инструменты как homo faber (человек производящий)? Что поделать, но некоторые животные делают инструменты. Фридрих Энгельс считал, что труд – это то, что превратило обезьян в людей: «коротко говоря, животное только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия; человек же вносимыми им изменениями заставляет её служить своим целям, господствует над ней. И это является последним существенным отличием человека от остальных животных, и этим отличием человек опять-таки обязан труду».139 Ну, это проводит границу, как обычно, не в том месте, потому что группы охотников-собирателей часто используют внешнюю природу, не изменяя её. В этом отношении мы должны следовать их примеру. Есть такая большая проблема: «недавние работы с некоторыми человекообразными приматами размыли некоторые человеческие-нечеловеческие различия».