Мгновение истины. В августе четырнадцатого - [172]

Слушая эти правильные и поучительные советы, Лара постепенно приходила в себя. А с последними, обнадеживающими словами на румяном нежном личике сразу же высохли слезы, и вдохновленная мыслью о предстоящей встрече Лара доверчиво прильнула к сестре Ольге.

– Вы словно Божья Матерь возродили в моей метущейся душе прежнее доверие и любовь к дорогому мне человеку, – искренне проворковала Лара, пряча свое смущенное личико у нее на груди.

«Дай бог, чтобы у этой девочки все было хорошо», – подумала великая княгиня, перенося свою нерастраченную женскую и материнскую любовь на ставшую ей близкой беззащитную и чистую в своих помыслах девушку.

ГЛАВА ХVIII Северо-Западный фронт. Сентябрь 1914 г

1

Прибыв в Белосток, в штаб Северо-Западного фронта, Баташов, представившись командующему генералу Рузскому и генерал-квартирмейстеру Бонч-Бруевичу, вплотную занялся формированием и организацией работы КРО. Приходилось все начинать с нуля. Единственно, что без всякой волокиты предоставил для контрразведывательной службы Бонч-Бруевич, был небольшой двухэтажный особняк, принадлежавший перед войной городскому чиновнику, сбежавшему в Восточную Пруссию. Пройдясь по немногочисленным пустующим комнатам, Баташов нашел на втором этаже небольшую, но уютную комнату, выходящую окнами в небольшой скверик.

«Вот здесь и устрою себе кабинет, – удовлетворенно подумал он, – надо лишь переставить в угол стол да выписать у интендантов сейф».

Засучив рукава, генерал с трудом приподнял массивный дубовый стол и, крякнув, поставил его в углу. Перебрав несколько кресел, он выбрал себе одно, поудобнее, а остальные вместе со стульями придвинул к стенке…

– Ваше превосходительство! – раздался от двери чей-то удивленный и очень знакомый голос. – Зачем же вы утруждаете себя? Если надо здесь кое-что переставить, я тотчас солдат для этого пришлю.

Баташов поправил китель и только после этого обернулся.

В дверях стоял не кто иной, как Алексей Свиньин.

– Ваше превосходительство, поручик Свиньин представлен к вам генералом Бонч-Бруевичем в качестве адъютанта.

– Алеша, как я рад тебя видеть, – обрадованно воскликнул Баташов, направляясь к офицеру.

Трижды облобызав явно смутившегося поручика, генерал отстранил его от себя на длину вытянутой руки.

– Дай-ка я погляжу на тебя. Года еще не минуло с того знаменательного дня, как ты обручился с Лизонькой, а кажется, что прошла целая вечность. Да-а. Возмужал ты, братец, заматерел на войне. Вижу, поручика досрочно получил и Георгия успел заслужить. Молодец. Жаль только, что дочери об этом не написал, она бы за тебя порадовалась. Небось в Галиции отличился?

– В боях под Гнилой Липой, – коротко доложил Алексей, все еще стоя по стойке смирно.

– Что же мы стоим, – благодушно воскликнул Баташов, – присаживайся, – указал он все еще смущенному встречей офицеру на кресло, стоящее у стены, рядом со столом, – как говорится, садись рядком, да потолкуем ладком.

– А как же ты попал к генерал-квартирмейстеру? – дождавшись, пока поручик устроится в кресле, спросил он.

– После ранения под Гнилой Липой. Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич был в свите командующего, когда тот в госпитале под Львовом вручал награды. Вот он и предложил мне профессионально заняться разведкой. Я согласился. – Алексей, как всегда, был немногословен.

– По себе знаю, что в генерал-квартирмейстерскую службу так просто не берут, – пожал плечами Баташов, – что же ты такое успел за это время совершить?

– Да обычное дело, – нехотя промолвил Свиньин, – команда охотников под моим руководством взяла в плен штаб австро-венгерской дивизии в полном составе, со всеми штабными документами и картами. А до этого мы добыли в глубоком тылу врага схему обороны Львова…

– А ранило-то тебя как? – словно клещами вытягивал из поручика сведения Баташов.

– По глупости, – откровенно признался Алексей, – понадеялся на порядочность австрийского полковника, захваченного нами в плен, не стал его как положено обыскивать, а он возьми да и выстрели в меня из своего крошечного браунинга, спрятанного в сапоге.

– Куда? – спросил, озабоченно осматривая Свиньина, генерал.

– Да так, пустяки, – нехотя промолвил Алексей, – целился в голову, да, видно, рука дрогнула, попал в левое плечо.

– Не беспокоит? – перевел взгляд на левую руку поручика Баташов.

– Терпимо, – равнодушно ответил офицер и тут же, желая показать, что здоров, резко взмахнув раненой рукой, скривился от боли, – побаливает, – сконфуженно добавил он, – но на выполнение моих служебных обязанностей это не влияет. Разрешите распорядиться насчет совещания? – деловито предложил Алексей, вставая. – Господа офицеры, состоящие в распоряжении начальника Генерального штаба, прибывшие к нам накануне, с нетерпением ждут встречи с вами.

– Распорядитесь подготовить каминный зал, – сказал, вставая Баташов, – совещание начнем в полдень.

– Будет исполнено, ваше превосходительство, – стал по стойке «смирно» поручик и, повернувшись кругом, привычным кавалерийским шагом в раскачку вышел из кабинета.

«Прекрасным будет супругом для моей Лизоньки, – удовлетворенно подумал генерал, глядя вслед удаляющемуся офицеру, – достойная карьера разведчика ему обеспечена. Для этого у него есть все: и наблюдательность, и смелость, и отвага. Иначе, как бы сумел за столь короткое время совершить во имя Отечества столько важных дел. Что и говорить, Аристарх выбрал не только достойного друга, но и прекрасного жениха для своей сестры…»