Мгновение истины. В августе четырнадцатого - [174]

– Я ждал и боялся этой встречи, – заикаясь от волнения, промолвил офицер, прислоняясь к крупу своего разгоряченного бегом коня.

– Да перестаньте вы причитать, как баба, – прикрикнул на капитана Баташов, – давайте поговорим, пока нас не хватились, как офицер с офицером.

– Что вам от меня надо? – удрученно спросил немец.

– Долг чести обязывает вас оказать мне услугу за то, что я спас вас от скандала или, чего хуже, самоубийства.

– Я искренне благодарен вам за оказанную мне услугу и готов вернуть вам ваши деньги золотом, с процентами…

– Я не ростовщик, а вы не мой клиент, чтобы говорить здесь о презренном металле, – прервал капитана Баташов, – если вы не были достаточно щепетильны, принимая деньги от незнакомого вам человека, то будьте добры и в дальнейшем принимать мою помощь в обмен на мелкие услуги.

– А если я откажусь?

– Не откажетесь! – уверенно сказал Баташов. – За прошедшее с первой нашей встречи время я узнал о вас достаточно, для того чтобы сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Как видите, я говорю вам прямо и открыто, не требуя от вас никаких обещаний и ненужных клятв. Насколько я знаю, ваша очередная любовница стоит больших денег, и я готов вам их предоставить в обмен на нужную мне информацию.

– Что вас интересует? – встрепенулся, словно петух, капитан, наливаясь краской и в то же время постепенно принимая свой обычный холено-угодливый адъютантский вид.

– Вот это по-нашему! – удовлетворенно произнес Баташов. – Меня интересуют прежде всего мобилизационный план развертывания вашего приграничного округа, планы крепостей и оборонительных сооружений, а также все, что связано с германской и австрийской разведкой в царстве Польском. Я заметил, что вы в довольно дружеских отношениях с австрийским военным агентом…

– Мне все понятно, – сухо сказал немец, – сколько я буду получать за информацию? – деловым тоном добавил он.

– Не меньше того, что я вам субсидировал в Баден-Бадене, – ответил Баташов, – связь с вами я буду осуществлять лично. В случае оперативной необходимости вы можете позвонить на мой варшавский телефон. Он запоминается просто – «1234», скажете: «Срочно требуется ветеринар», услышав в ответ: «Ветеринар делает операцию», положите трубку и ждите меня в парке у Лазенкловского дворца. Прогуливайтесь по боковой аллее. Рекомендую завести знакомство с офицерами кайзеровской свиты, которые там проживают. До скорой встречи, господин капитан! – сказал Баташов.

Ловко взлетев в седло, он вскоре скрылся в тени густого леса.

Когда Баташов выехал на поляну, где еще дрыгали ногами несколько добытых царственными охотниками оленей и кабанов, навстречу ему вышел генерал-губернатор.

– Как охота, Евгений Евграфович? – задал он приличествующий времени и месту вопрос.

– Охота была успешной. Да уж больно матерый попался зверь. Пришлось немного повозиться, – словоохотливо отозвался Баташов, намекая на то, что после этой удачной охоты обязательно явится в канцелярию генерал-губернаторства за деньгами, так необходимыми в его секретной работе.

Губернатор понятливо кивнул головой и тут же заторопился на зов императора, который созывал высокопоставленных охотников сфотографироваться у богатых охотничьих трофеев.

После обильного и сытного обеда при свете факелов государь с кайзером вышли на площадку перед дворцом, где егерями были разложены убитые олени, кабаны и косули. Под звуки охотничьих рожков и труб все с удовольствием осматривали загубленную дичь, восхищаясь искусством и удачей охотников. На следующий день в просторных коридорах, в каминном зале дворца, на лестнице, красовались ветвистые оленьи рога с надписями, кто именно завалил того или иного лесного красавца.

Прошло несколько месяцев. Однажды по телефону Баташов услышал долгожданные слова пароля и сразу же поспешил к месту встречи.

Лазенкловский дворец встретил Баташова привычной суетой своих временных жителей и постояльцев. Направляясь к своему давнему и хорошему знакомому, свитскому офицеру двора его императорского величества Семену Калязину, который квартировал здесь вот уже второй месяц, Баташов проходил целую анфиладу комнат, обставленных тяжелой мебелью, сохранившейся, наверное, еще с прошлого века. От этакой мебели, старинных каминов и печей, от каких-то коридорчиков и переходов, которыми был так богат дворец, отдавало уютом старинных помещичьих усадеб. Апартаменты Калязина выходили окнами в парк, и потому после обмена приветствиями Баташов сразу же, придвинув кресло к открытой двери, выходящей на балкон, стал любоваться окрестностями, сосредоточив все внимание на центральной аллее. Вскоре заметив там напряженно вышагивающего капитана-пруссака, он извинился перед хозяином за столь короткий визит, быстро выскользнул из дворца, одному ему известными темными коридорчиками и лесенками. Догнав Везунчика в самом конце тенистой, безлюдной аллеи, Баташов негромко промолвил:

– День добрый, господин капитан!

Офицер вздрогнул, как от электрического разряда, и тут же резко обернулся. Увидев Баташова, австриец несколько успокоился. Ни слова не говоря, он протянул пакет.