Мгновение истины. В августе четырнадцатого - [176]

– Все понятно, Евгений Евграфович, – согласно кивнул головой полковник.

– Будет исполнено, ваше превосходительство, – вскочил с места ротмистр, подобострастно щелкнув каблуками.

При виде услужливой бравады, с шиком исполненной жандармским ротмистром, Баташов невольно поморщился, словно от зубной боли, но замечания делать не стал, потому что знал Телегина не только как опытного сыскаря, но и как довольно обидчивого человека.

– Прежде чем начать свою работу, я хотел бы узнать, сохранились ли у вас старые связи, которые мы могли бы использовать в своих целях здесь, в прифронтовой полосе?

Офицеры задумались.

– Я думаю, что у меня остались еще по прежней службе в жандармском управлении контакты среди русинов в Галиции и лояльных к нам поляков здесь, – радостно воскликнул, вскакивая с места, ротмистр, – только надо время, чтобы восстановить с ними связи.

– Хорошо! – поощрительно взглянул генерал на довольного собой жандарма и тут же перевел взгляд на полковника.

– Думаю, что мне нечем вас порадовать, Евгений Евграфович, последнее время я занимался нашей турецкой резидентурой…

– Кстати, о Турции, – прервал Баташов Шмелева, – верно, что там перед войной хорошо поработала германская разведка?

– Да! – уверенно промолвил полковник. – Чтобы сделать Турцию своей верной союзницей, Германия не жалела ни денег, ни советников. Там перед самой войной кого только не было. Совершил кратковременный визит даже шеф германской разведки подполковник Вальтер Николаи…

– Наслышан я о работе этого подполковника. Коллеги в Ставке рассказывали мне о том, что он вместе с Гинденбургом и Людендорфом принимал непосредственное участие в разведывательном и контрразведывательном обеспечении Таннебергской операции по охвату 2-й армии. Да-а, тогда Николаи переиграл нас по всем параметрам. Интересно, где он сейчас может быть?

– Наш военный агент в Париже недавно прислал сообщение, – отозвался Шмелев, – в котором, кроме всего прочего, говорилось и о том, что в настоящее время подполковник Николаи развернул активную деятельность на Западном фронте против французов и англичан, используя для приема их шифротелеграмм и радиосообщений новейшее оборудование и мобильную технику, а для расшифровки сообщений он широко привлекает университетских профессоров и опытных криптографов.

– Это и неудивительно, – удрученно промолвил Баташов, – ведь шеф германской разведки, будучи здесь, читал все телеграммы Самсонова и Ренненкампфа буквально через несколько часов после радиоперехвата. К сожалению, наши «полководцы» до сих пор не понимают всей важности и перспективности радиоперехвата, а также насущной необходимости своевременной и надежной защиты наших шифротелеграмм и радиосообщений от противника. Как всегда, надеются на авось.

– Что говорить, если этого не понимают даже в Генштабе, – поддержал Баташова полковник, – и, чтобы вновь не попасть впросак, нам надо вплотную заняться не только радиоперехватом, но и радиопеленгацией, а здесь без новейшей радиотехники и опытных специалистов просто не обойтись.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно потер руки генерал, – вы и будете впредь заниматься всеми вопросами, связанными с радиоперехватом и пеленгацией. При этом я не снимаю с вас вашей основной задачи – формирования КРО согласно штатного расписания. Генерал-квартирмейстер Ставки Данилов дал мне полный кадровый карт-бланш.

– Я уже решаю эти вопросы. А что касается радиоразведки, то я никогда этим не занимался, – смущенно промолвил Шмелев, – да и с радиотехникой я знаком лишь на бытовом уровне…

– Лиха беда начало, – воскликнул Баташов, – нам всем надо с чего-то начинать, поэтому будем учиться на практике. А на первое время подыщите себе хорошего специалиста.

– Ну, если так, то я, помолившись Богу, возьмусь за это большое и важное дело, – с некоторым пафосом в голосе согласился Шмелев.

Поставив задачи штаб-офицерам, Баташов перешел к следующему вопросу.

– Петр Ильич, – обратился он к своему помощнику, – вы здесь уже не первый день и, наверное, знаете, как обстоят дела в фильтрационном лагере и лагере для военнопленных?

– По распоряжению Михаила Дмитриевича я как раз и занимался этими лагерями, – ответил Шмелев. – Евгений Евграфович, скажите, кто вас там конкретно интересует?

– Меня интересует любая информация, будь то от сбежавших от немцев солдат и офицеров или от самих пленных пруссаков, о прусском армейском корпусе, который перед войной дислоцировался в Кенигсберге.

– Среди военнопленных есть прусский штаб-офицер, захваченный нашими охотниками, – уверенно сказал полковник, – уж он-то наверняка должен хоть что-то знать об этом армейском корпусе. Но хочу заранее предупредить, пруссачок этот непростой. Я вытягивал из него нужные сведения в час по чайной ложке…

– Ничего, мне он скажет все, как на духу, – вмешался в разговор ротмистр Телегин, – на свете нет еще таких людей, которых я не заставил бы заговорить!

– Благодарю покорно, – отказался от услуг жандармского офицера Баташов, – я достаточно наслышан о ваших методах работы. Тем паче что у меня свои виды на этого прусского офицера. – Заметив, как сник при его словах ротмистр, он благодушно добавил: – Оставьте это дело мне, Вениамин Петрович, у вас ведь своих забот хватает.