Между ушами. Феномены мышления, интуиции и памяти - [46]

Теперь нам не составит труда объяснить высокий процент ошибочных ответов в геттингенском эксперименте. Так, так, рассуждает зритель, первым вбежал клоун. Как же он был одет? Странный вопрос – как все клоуны. На голове дурацкий колпак, штаны сваливаются, красный нос… Что? Не было колпака? И красного носа тоже не было? Быть того не может, я это видел собственными глазами! Вот тут-то и зарыта собака. Колпака действительно не было, и штаны были в полном порядке, просто система перцептивных эталонов оперативно подсовывает нам образ стандартного клоуна. И мы уже не сомневаемся, что действительно все это лицезрели – и падающие штаны, и красный нос, и нелепый колпак.

Итак, мы вынуждены констатировать, что механизм антиципации, спрятанный у нас в голове, не только облегчает нам жизнь, но и обманывает на каждом шагу. Сплошь и рядом мы смотрим и не видим. Именно поэтому так нелегко отрешиться от поверхностных аналогий и найти по-настоящему небанальное решение. Наше сознание торопится поднести нам на блюдечке готовый ответ, а подлинное творчество – всегда открытие, срывание всех и всяческих масок. Поколения лондонцев в упор не замечали знаменитого тумана, висящего над Темзой, пока Клод Моне не представил на суд публики известное полотно «Мост Ватерлоо (эффект тумана)». Увидеть за привычным и обыденным свежесть и новизну дано не каждому. Для этого требуется не только зоркий незамыленный глаз, но и напряженная работа ума. А без такого проникновения в сердцевину вещей нет ни большого художника, ни глубокого оригинального мыслителя. Одним словом, как у Блока:

Случайно на ноже карманном

Найдешь пылинку дальних стран,

И мир опять предстанет странным,

Закутанным в цветной туман.

Однако прежде чем начать обстоятельный разговор о нетривиальном научном и художественном мышлении, необходимо сделать несколько предварительных замечаний.

К сожалению, в последнее время слово «творчество» совершенно безбожно заездили. В творцы ринулись все, кому не лень. Разумеется, лидирует в этой гонке с препятствиями так называемый шоу-бизнес. Каждый первый эстрадный исполнитель без зазрения совести торжественно именует себя мегазвездой, не имея ни голоса, ни слуха, ни элементарных сценических навыков. Их число уже вплотную приблизилось к количеству звезд на небе, видимых в обычный полевой бинокль, и продолжает неудержимо расти. Звезды отечественного вокала, сплошь и рядом поющие мимо нот, обосновались едва ли не на всех телевизионных каналах. А уж тексты этой, с позволения сказать, песенной продукции, таинственным образом становящиеся потом хитами и лидерами продаж, – это вообще такой страх и ужас, что пародисты могут отдыхать. Между прочим, пародистов тоже развелось как собак нерезаных, и большинство из них шутят так, что хоть стой, хоть падай.

Не лучше обстоит дело и на ниве изящной и прочей словесности. Километры детективных романов, сборников фэнтези и толстых околонаучных трудов в ярких обложках, которыми завалены книжные прилавки от Бреста до Магадана, в массе своей представляют удручающее зрелище. Ситуация становится еще пикантней, если книга написана относительно грамотным языком и вдобавок неплохо продается. Почему-то человек, выпустивший с грехом пополам две-три бойко написанных книжки, немедленно начинает именоваться писателем. Почему так происходит, понять нелегко. Скажем, автору этих строк, который время от времени пробавляется литературным трудом, никогда не приходило в голову незаслуженно присвоить себе столь высокое звание. Ведь было же когда-то в большом ходу хорошее слово «литератор», которого, между прочим, не чурались многие вполне состоявшиеся писатели.

Здесь не место разбираться в причинах этого вопиющего безобразия, но кое-какие соображения высказать не только можно, но и должно. На наш непросвещенный взгляд, привлекательность слова «творчество» не в последнюю очередь объясняется тем, что вокруг него нагородили уйму красивого и высокопарного вздора. Об этом лет тридцать назад остроумно написал Михаил Анчаров в романе «Самшитовый лес». Главный герой анчаровской вещи – некто Сапожников, бесспорный творец, изобретатель, оригинал и вообще человек, весьма нетривиально мыслящий, предлагает заменить слово «творчество» словом «фердипюкс», дабы уменьшить число желающих на халяву пролезть в творцы. К его рассуждениям имеет смысл прислушаться и сегодня.

«Фердипюкс» – это слово такое. Им Сапожников предложил заменить слово «творчество». Поскольку слово «творчество» помаленьку начинает терять всякий смысл и ощущается только престижем и похвалой. И сказать про какое-нибудь дело, что оно не творческое, значит оскорбить всех в этом деле участвующих и отвратить к нему стремящихся.

Вот Сапожников и предложил заменить слово «творчество» словом «фердипюкс» ввиду его явной противности. Чтобы тот, кто не умеет или не хочет делать кое-что без предварительного чертежа, не стремился бы к этому занятию только из-за клички «творец». Это же ясно! Одно дело сказать про человека, что он на творческой работе, а другое – объявить во всеуслышание, что он занимается фердипюксом. Кому это приятно? Фролову это было неприятно, и он как-то сразу скис.