Между нами война - [198]

Довольно-таки приятный вид его говорил о мягкости характера: сонливые, глубоко расположенные глаза ведали о богатых умственных дарованиях и благородстве. Всё же, их черная острота и массивная надбровная дуга выдавала твердые черты характера его отца — полководца.

— Милостивый Царь, я сожалею… — произнес один из его немногих приближенных на силенции. — Около Кифиры начался шторм…

— Это небольшой урон, по сравнению с тем, какие нам наносят крестоносцы. — Я не могу больше ждать — латиняне берут земли Булгарии, Подесты правят Критом и другими колониями, я знаю — они непременно захотят взять нашу святую землю и уничтожить Православие. — глубоко вздохнул он.

— Я полагаю… Это еще не всё… — сказал Примикирий.

— Что?

— На востоке обозначилась новая опасность: в этом году монголы впервые вторглись в пределы Конийского султаната.

— Мною ведь был послан на подмогу султану Кей-Кубаду Первому вспомогательный отряд!

— Монголы ушли в Закавказье. Их цель на сегодня — северо-восточные княжества. Гонимые ими тюрки-кочевники встали у наших границ…

— Господи! Упаси нас от этой напасти! Но пока я подумаю о западе, пиши — я предлагаю создать союз между Иоанном Ватацем и императором Фридрихом II против крестоносцев-орденоносцев. Мы против политики Римского Папы и мы отрекаемся от их церкви.

— Слушаюсь, Государь.

— Беда не приходит одна… — задумчиво произнес царь.

…Солнце беспощадно заставило Тарроса проснуться и нахлынуть реальности.

Корабль и две галеры причалили к берегу. Всего три судна — потеря колоссальная.

Лица флотильонцев были преисполнены скорби, но все же, служба продолжалась. Гулкими шагами солдат разбавился плеск морского прибоя.

Таррос сошел на землю. Чувствуя себя мертвым и никчемным, он сел на деревянный помост. Утро прошло, и наступил полдень, а он все оставался в своем обездвиженном безмолвии.

— Эй, служивый, куда держишь путь? — к одиноко сидящему на прибрежном помосте обратился протиктор. Он плыл с ним на корабле и давно приметил. Узнав планы командира от капитана, обрадовался, найдя попутчика.

— Никуда… — задумчиво произнес Таррос, смотря на давно успокоившееся море.

— Хоть знаешь, где мы?

— Это уже не важно…

— Прекрати, вставай, брат. — служивый потянул Тарроса — тот взглянул на него взглядом, полным боли.

— Сейчас мы с тобой в Смирне. Я отправляюсь в столицу — Никею. А ты куда? Я наблюдал за тобой уже давно. Прям как не живой. Всем тяжело, но ничего — хоть три судна с сослуживцами в живых остались, и на том спасибо.

Таррос покачал головой — он хотел бы оказаться на потонувших галерах в числе утопленников.

— Пошли, а то не успеем на дипнон.

— Что? — непонял Таррос.

— На обед. — посмеялся он. — Ну же, давай!

Таррос встал с места. Протиктор потянул его за предплечье.

— О, брат, откуда у тебя такой коловий хитон? — он посмотрел на его шелковый воротник камизы, выглядывающий из растегнутого ворота котты.

— И тогга шелковая — где купил? — поинтересовался служивый.

— Далеко. — Таррос поспешил засунуть во внутренний карман подвеску любимой. Он быстро застегнул одежду.

— Ясно. Не разговорчивый. Ну пошли уже.

Таррос, нехотя, поплелся за назойливым греком. Они прошли мимо галерщиков и капитана того самого корабля, на котором прибыли. Под любопытные взгляды матросов, Таррос прошел мимо.

Невольный попутчик не интересовал командира. Он не ощущал ни ветра, ни того, что одет он был совсем не по погоде — ничего. Все мысли его были о погибшей любимой, оставшейся далеко за морем.

Они вошли в галдящую деревянную дверь.

— Ну вот. Давай, Зоя, подавай обед! — крикнул солдат своей старой знакомой — массивной женщине, обслуживающей портовый трактир.

Пьянь, матросы, вонь рыбы, пота, выпивки и легкомысленные женщины — тяжкая атмосфера окутала Тарроса.

Земля чужая, жизнь на ней — всё та же.

— Вот, извольте откушать! — Зоя поставила на стол скромную еду. — Плати вперед!

— Да, конечно… — Таррос начал ковыряться в кармане и вытащил дукат.

— Дукат? — Удивилась она.

— А что, нельзя?

— Ну лучше бы, конечно, номизмой, но сойдет! — обрадованная женщина выхватила монету — дукат был золотой. Она полагала, что глупый, чужеземец на вид, не знал по простодушию своему, что их гиперпироны делались из электры.

— Плутовка! — прикрикнул солдат. — Отдай золото!

— Оставь ее. Пусть берет — хмуро сказал Таррос. Он, как полководец, прекрасно знал денежные обмены.

— Соришь золотом, одет в шелка — как заморский принц. Наши правители не любят европейскую моду. И акцент вражеский у тебя. — подозрительно произнес солдат, шевеля рыжими усами.

— Я враг самому себе. — Таррос выпил вина.

— Ну, брат, не стоит так. — солдат смотрел на него с желанием помочь. — Ешь давай, на выпивку не налегай, дорога дальняя.

Таррос молча принялся за обед.

Через полчаса они направлялись в столицу — Никею.

Проехав в трясущейся повозке полтора суток мимо селений и полей, мимо гор и рощ, мостов, дорог, маяков, укрепленных маленьких гаваней, замков и башен на подступах к столице, мужчины прибыли в Никею.

Столица Никеи была построена в византийском стиле — город не имел проточной воды, для его водоснабжения сооружались акведуки и подземные водохранилища — цистерны, служившие также складами и убежищами. Здесь наблюдались дворцы, кварталы ремесленников и купцов, рыночные площади, строились крупные мастерские и располагались гостиницы.