Между нами война - [200]

— Ну пойдем! Мама сказала, что кто больше орехов почистит, тому она даст монетку! Полина и Василина не принимают меня в команду, а Радий и Родион говорят, что я мелкий. — он начал обиженно смахивать слезы.

— Ладно. Только помоги мне.

Эрис встала. Она волокла ноги, медленно приближаясь к выходу. Ссадины и синяки почти зажили — в некоторых местах все еще отливало зеленым цветом и облазила кожа. Но, в целом, состояние Эрис улучшилось. Только рана от кинжала на животе: блестящий красный ожог снаружи, она все еще не зажила изнутри — девушке пришлось мириться с постоянной женской кровопотерей.

Бледная как луна, она держалась за руку маленького мальчика, что, как настоящий мужчина, старательно показывал свою силу. Мальчик напоминал ей Никона — единственный среди всей семьи с русой головой и такими же живыми глазами.

Они вышли на крыльцо. Позднедекабрьский ветер дул в лица, окатывая прохладой. Солнце светило, пригревая тусклую землю. Запах холода овеял Эрис.

— Вот сейчас мы с Эрис покажем вам! — вызывающе крикнул мальчуган.

На дворе, под большими деревьями, было расстелено полотно и навалены кучи и кучи грецких орехов, сбитых Димитрием и собранных малышней. Вяленые, они неделю сушились здесь. И теперь многодетной семье придется попотеть, чтобы сдать их на продажу венецианцам.

— Садись здесь. Дионис уже приготовил девушке подстилку.

Эрис села. Улыбаясь друг другу, они принялись за работу. Пальцы Эрис вмиг разукрасились в йодный цвет. В нос бил резкий запах. Но желание помочь ребенку было сильнее боли и холода.

Уже вечером пришла Анна — увидев Эрис на улице, она очень разозлилась.

— Мама, мама! — кричал Дионис. — Смотри, у нас с Эрис больше всего орехов!

— Ах ты гаденыш! Опять занудничал?! — она дала ему подзатыльник.

— Не надо так, тетя Анна. Лучше монету — давайте сюда, Вы обещали! — Эрис протянула руку. Под завистливые взгляды детей женщина дала дукат Эрис и та отдала его Дионису.

Димитрий только что приехал с поля. Он распрягал лошадь, снимая с нее оглоблю плуга.

Эрис вскрикнула. Резкая боль пронзила ее и она, как ни старалась удержаться, вновь упала без чувств.

Прийдя в себя, она увидела лицо плачущего заруганного матерью Диониса.

— Дура, вот куда на холод поперлась — продует. Да еще и с голыми ногами. — причитала она.

Эрис чувствовала жар внутри. Поясницу ее тянуло. Живот раздувало.

Немного время прошло, и так питающаяся как птичка, девушка, чувствовала отвращение ко всему. К воде — тоже. Ей казалось, что все имеет омерзительный горький привкус.

— Я лекаря позову. — хмуро говорила Анна, смотря на Эрис, входящую после очередного приступа тошноты.

— Нет. — Эрис прошла к себе и тихо легла. Все плыло и кружилось перед ее глазами.

— Не хочешь? — Анна подошла к ней. Она погладила ее по голове.

— Не хочу. — Эрис плакала. — Я не хочу обращаться к мужчине. — пробурчала она.

— Но он же лекарь! — сетовала женщина.

— Нет.

Анна молча смотрела на бедную девушку. Она встала.

— Пойдем к бабке. На другой стороне города живет бабка — хорошая.

— Не стоит. — прибывая в печали, Эрис впадала в еще более глубокую.

— Не глупи.

Эрис молчала.

Анна настаивала день ото дня, и через некоторое время Эрис пришлось согласиться.

Глава сорок седьмая

Димитрий отвез их в телеге до окраины города. Эрис не смотрела на улицы, которые видела раньше. Внутренняя боль не давала ей озираться. Она пряталась от знакомых лиц под накидкой. Стоял конец января. Здешний воздух не морозил — было холодно и дождливо.

Эрис теперь работала с Анной в кухне при тканевом цехе — это была большая фабрика, здесь трудились приезжие и критяне. Эрис вела себя как можно более незаметней. Она избегала и боялась людей и из венецианских эмигрантов, и из местных рабочих. Обручальное кольцо не снималось, что бы не делала Эрис — хоть палец отрезай. Теперь это кольцо намеренно блестело, вызывая её терзающие воспоминания и отталкивая окружающих.

Девушка и Анна не говорили ни о прошлом, ни о Тарросе, ни о ее состоянии, но Эрис уже знала сама, что с ней что-то не так. Она ощущала это. По правую сторону от раны ее живот окаменел.

Она не хотела идти к бабке, а Анна питала надежды — нельзя тянуть время.

Димитрий уехал. Анна и Эрис прошли к дому поветухи. Около старых ворот стоял молодой человек в волнительном состоянии. Эрис стало глубоко стыдно за свое низкое положение.

— Проходи. — Анна толкала Эрис в спину. Та опустила взор.

Они зашли во двор. Тихо и зябко… Увядший огород, голые деревья и пустота. Даже собака дремала.

Эрис вошла, пройдя крыльцо. Около порога стояла женская обувь. Значит, нужно дождаться своей очереди.

Простояв у дверей, они услышали голоса и шаги.

Дверь открылась. Впереди старой женщины, лицом к ней, собиралась на выход молоденькая девушка. Эрис показался знакомый щебечущий голосок.

Она обернулась и улыбка ее исчезла.

— Агния? — удивленно и разочарованно спросила Эрис.

— Здравствуй. — тихо сказала та.

— Я правильно поняла?..

Агния покачала головой. На глаза Эрис навернулись слезы досады.

— Не смей осуждать меня! — вдруг завелась девушка. — Если бы ты не втянула Никона в преступления против колонизаторов, он был бы жив! — она выкрикивала слова без чувств.