Между нами война - [195]

Таррос вышел, уходя из дверного прохода спиной вперед, с каждым шагом удаляясь от своей мечты. Его сердце разрывалось от обиды.

Он вышел на холодную утреннюю площадку. Он ощущал Эрис, оставшуюся за его спиной. Тучи нависали над головой и дул пронзающий ветер.

Его душа сжималась. Он ненавидил всех и вся, и в первую очередь — себя.

Служивые, слепо преданные своему жестокому командиру, уничтожили все следы прибывания Тарроса и Эрис в крепости Каза де Арма.

Прибывший инспекториат и провведиторе потерпели фиаско, не обнаружив командира. Амареццо ушел в бешеном негодовании, признав, что в очередной раз проиграл Тарросу.

Таррос мчал на коне в порт. Корабли и галеры уже были в море.

Командир спешился — его последним шансом был тот самый корабль, с капитаном которого он договорился заранее. Честный человек ждал до последнего, но приказ есть приказ.

Таррос нырнул в холодное море и поплыл в сторону уходящего судна.

Анна увезла девушку к себе домой в армейской повозке. Солдаты Тарроса помогли ей.

— Спасибо. Дальше мы справимся сами. — сказала Анна, провожая сердобольных служивых.

— Матушка. Спасибо тебе. — сказал благодарный капитан, уходя.

Холодное ноябрьское море встречало Тарроса.

— Человек за бортом! — разразилось на корабле.

Через пару минут матросы скинули канаты и он взобрался на корабль.

С немым угрюмым Тарросом захотел поговорить капитан — но командир не проронил ни слова, не соизволив даже поздороваться.

…Анна омывала Эрис дома, готовя к похоронам на ближайшем кладбище.

Она заметила еле уловимое тепло на ее коже, которая покрывалась липким холодным потом.

— Боже Всевышний!

Женщина, млея в страхе, склонилась над Эрис, проверяя ее сердце. Тихие тянущиеся звуки доносились из слабой груди.

— Жива, милая! — вскрикнула Анна. — Лекаря, Димитрий, приведи сюда лекаря! — женщина кричала своему старшему сыну из окна ветхого домика.

Прибывший лекарь осмотрел Эрис. Он подтвердил догадку женщины.

— Девушка крайне истощена. Это и спасло ее — низкое давление в жилах не позволило вытечь оставшейся крови. — заключил врачеватель, собирая свои медицинские принадлежности.

— Она придет в себя, она будет жить? — с надеждой в голосе спросила женщина.

— С такой тяжелой раной, сожалею… Маловероятно, что девушка придет в сознание. — он подозрительно осматривал следы насилия на лице и теле Эрис. — Кем она приходится Вам, почтенная?

— Дочь. Это моя дочь. — уверенно ответила Анна.

— Я сочувствую Вашему горю. Только зверь мог совершить такое. — не сдержался лекарь.

— Есть какие нибудь лекарства, мази? Прошу Вас! — Анна прослезилась.

Мужчина покачал головой.

— Я оставлю все, что нужно. Делайте строго, как я покажу Вам. Вовремя. И надейтесь на лучшее.

— Я бесконечно благодарна Вам! — Анна смеялась, плача. — Но я заклинаю Вас Иисусом — молчите и сохраните вызов к нам в строжайшей тайне!

Она дала ему часть золота командира в обмен на молчание и снадобья.

— Я приду через неделю и осмотрю ее. — уверил и успокоил лекарь благочестивую Анну.

Эрис лежала в маленькой мрачной комнате без сознания — и это было единственной небесной милостью. В забвении она не чувствовала боли — уж лучше ей терпеть ее телесную, нежели душевную.

Ближе к закату парусник нагнал темные тучи, нависавшие плотной завесой над морским горизонтом, где, будучи зорким, можно было сосчитать все двадцать три корабля Никейского Императора — Иоана Третьего Дукаца Ласкариса, отплывших из Ситии. Десять галер, выплывших из Ретимнона, уже не было видно. Они шли с небольшим отрывом впереди и растворились в далёком мрачном тумане.

— Эй, горемычный человек, ты хоть немного обсох? — обратился к Тарросу беззубый старый морской служивый. Видимо, сердобольный мужичок был опытным аргонавтом.

— Да, благодарю, всё хорошо. — Таррос быстро качнул головой, даже не взглянув на него.

— Что же тебя заставило сбежать с этого золотого острова? Там кипит жизнь, деньги и вино рекой. А женщины! Ах, любят золотишко портовые любвеобильные красотки! — выцветшие глаза сморщенного матроса мечтательно закатились.

Тарроса брезгливо передернуло от слов этого лысого убожества, подобно тому, как передернуло Эрис, когда она увидела, как несколько лет назад на рынке к нему прилип знакомый хозяин блудного дома. Эрис успела изменить натуру и привычки Тарроса.

— Я покинул этот проклятый остров, потому что у меня не осталось на нем больше никого. Даже моя надежда была похоронена сегодня. — тихо проговорил Таррос, обращаясь к самому себе.

— Эх, ты. Пока еще не стар, как я, а завял, подобно заплесневелой водоросли под зноем! — продолжал щебетать безумный старик, явно любивший подвыпить.

Таррос, не был настроен разговаривать, и это читалось в его взгляде, устремившемся вдаль, где стремительно нагнеталась обстановка.

— Ай да ты, угрюмый малый, нудно с тобой. Подохнуть можно. Да видно буря будет, не скучай! — сказав это, его сухая фигура удалилась приставать к другим присутствующим солдатам на палубе, шаркая ногами, обутыми в странные, неудобные кожаные тапки.

Тарроса не волновало ни его прилипшая к телу одежда, ни хлюпающая при малейшем движении, обувь, ни ветер, прямым потоком продувавшим его насквозь. Его мысли топили, давили на него, по его собственным ощущениям, прижимали к морскому безжизненному дну.