Между нами война - [193]

Ледяная вода может омыть тело, но не душу.

Эрис ждала лишь приказа командира об освобождении детей.

Она не смотрела на свое отражение в маленьком медном зеркале — взглянув в него лишь на мгновенье, Эрис возненавидела себя. Темные следы Тарроса на ее коже — она не увидела в своем отражении человеческого достоинства. Она не решилась посмотреть в собственные глаза.

Девушка надела платье. Запах жестокого мужа перемешался с ней.

Эрис вышла. Таррос уже был на ногах.

— Я дал приказ освободить пленных. Ради тебя, родная. — он преданно и нежно смотрел на нее. Как раньше.

Эрис не говорила. Она не смела поднять взор. Стыд поглощал ее. Она ощущала себя вещью.

— Я сейчас вернусь. — Таррос ласково прикоснулся к ее щеке. — Не делай глупостей. Мы скоро двинемся в путь.

Командир удалился совершить омовение. Эрис начала лихорадочно искать хоть что-нибудь, чем можно было бы поранить себя. Но стратег исключил все ее шансы — даже окно было из керамической резьбы, закрываемое деревянными дверцами.

Ничего…

Эрис скомкала запятнанную позорную простыню, сорвав ее с ложа — следы своего безвозвратно потерянного прошлого.

Она впала в задумчивое отчаянье.

Громкий стук в дверь заставил ее прийти в себя.

— Командир Таррос, командир Таррос!!! — кричали пару солдат, ломившихся в комнату.

Таррос вышел, наспех одевшись и истекая водой. Приказав Эрис отвернуться от двери, он открыл комнату.

— Командир Таррос. Мужайтесь.

— Что случилось? — его обычно грубый тембр, казалось, звучал еще громче.

— Сегодня ночью кто-то совершил поджег постоялого двора, в котором остановились Ваш брат с семьей. — капитан боязливо рассказывал Тарросу о трагедии.

— Они живы?! Говори!! — голос Тарроса зазвучал растерянно, вызывая жалость слышащего его.

— Нет… Я сожалею, вся семья погибла в огне…

Послышался мучительный звук, вырвавшийся из сомкнутых уст командира. Он обхватил голову руками.

— Командир… — верные солдаты с сочувствием смотрели на него.

— Уходите. Все нормально. Спасибо. — холодно сказал он, подойдя и рухнув на стул, стоявший около кровати.

Служивые ушли. Эрис немо заплакала. Ей было жаль Алессандро, Каллисту и их детей.

Самое ужасное, что ей стало жаль Тарроса. В ее истерзанное и изувеченное этим бедовым человеком, сердце, прокрадывалось чувство жалости над чудовищем, обреченным быть таковым. И это обречение казалось ей великой несправедливостью. Она все еще верила, что каждый человек, осознав ошибки, сможет встать на верный путь. Эрис ненавидела неумолимых людей, не дающих отчаявшимся шанс на исправление и прощение…

Таррос сидел, хмуро глядя в пол. С его курчавой головы по вискам тонкими струйками сбегала вода. Из его глаз, стекая по ресницам, закапали крупные слезы.

Пробыв в тишине пару минут, он пришел в себя.

— Нам пора, родная. Корабль не будет ждать. Ты готова?

Таррос быстро растер лицо и встряхнул мокрые волосы рукой. Он придвинул стул к смирно сидящей Эрис.

— Мы начнем эту жизнь заново, тезоро. — уверенно сказал он, успокоившись. Его непревзойденная стойкость, больше похожая на жестокость, поражала девушку. Она смотрела на него.

— Я готова. — Эрис протянула руки к Тарросу. Он подумал, что всегда добрая, она захотела пожалеть его. Он просто доверчиво глядел ей в глаза искренним взором.

Эрис резко вытащила клинок из его ножен, издав тихое лязганье. Все еще не оправившийся от шока командир равнодушно сказал:

— Ты хочешь убить меня? — он улыбнулся. — Убей. Я так сильно тебя люблю, что готов стерпеть и это. — Таррос подставил себя, оттянув камизу на шее. Его мускулы были неподвижны. Сухожилия не дрогнули. — Ну же! Ты не сможешь. Ты не сможешь убить своего первого и единственного мужчину. Ты не сможешь убить, потому что все еще любишь меня, Эрис. — уверенно говорил он, вызывая ее слезы.

Одно мгновенье — Эрис со всей силы пронзила свой живот ударом острого клинка. Тихий стон — ее замерший взгляд и ужас в глазах командира.

— Эрис! — выкрикнул он, подхватив размякшую девушку. — Эрис, что ты наделала! — он аккуратно опустил ее голову на подушку. Эрис все еще не закрывала глаз. Командир лихорадочно соображал, чем же можно ей помочь — нож вошел глубоко в нижнюю часть живота и кровь быстро пропитывала ее небесно-голубое платье.

Таррос вытащил острие из плоти и, надрезав ткань, с треском разорвал ее. Глубокая рана зияла на белой коже. Она изливалась темной кровью. Таррос старался пережимать ее пальцами, но безуспешно. Боль заставляла Эрис молча напрягаться. Она изгибалась, безмолвно страдая.

— Солдаты! Сюда! — закричал он.

В комнату с топотом забежали несколько солдат.

— Факелы, уголь, несите огонь! Быстро, что угодно!

— Есть!

Через минуту расторопные стражники принесли ему чашу с горящими угольями из кухонной печи.

Таррос сунул клинок в самый жар пламени. Раскалив его докрасна, одной рукой он все еще пережимал рану. Таррос смотрел, как сознание мертвецки бледной любимой покидает ее.

Таррос сделал Эрис прижигание. Глубокий стон больно пронзил его слух и душу. Черная обугленная кожа с шипением и дымной струей, слиплась. На коже вокруг раны быстро начал разливаться волдырь. Запах горелой плоти разнесся по комнате. Все было в крови.