Между нами война - [152]

Подчинить меня.

Я признаю свою слабость,

Жизнь моя и ее свет — это Ты.

Спаси меня, погибну…

Я не буду подписываться. Ты знаешь мой почерк, знаешь обо мне всё. Ты доверяешь только мне, потомучто я стал твоим родным. Самым близким. Первым. Ты говорила мне это, и я видел твою обнаженную душу. А я скажу тебе, что я — твой первый и последний. Твой Единственный. Как и ты — Моя.

Schiavo vostro.》

*твой верный слуга — сейчас употр. сокр «chao» (венец. средневек.) *

Эрис рыдала, прикасаясь горячими губами к его письму, словно это было живое существо. Словно это была райская святыня. Вся сдерживаемая боль, все спрятанные чувства вырывались из груди бедной девушки вместе с глубокими рыданиями.

Как же ей хотелось кричать на всю Вселенную, что она любит его. И плакать, спрятавшись в его объятиях. Умолять о прощении, разрушить этот жестокий мир, разлучивший их. Успокаивать его, неустанно говоря о своей любви и снова увидеть его счастливые глаза…

Она думала, что больше никогда не успокоится и умрет от плача, разрывавшего ее сердце. Но, ближе к вечеру, Эрис, свернувшись в сиротливый комок, уснула в слезах.

Глава тридцать пятая

Опять мерзкая реальность. Эрис больше не читала письма, боясь причинить себе убийственную боль — она свернула его и положила во внутренний нагрудный карман, подобно талисману. Ей снова прийдется взять себя в руки.

Эрис на автомате дошла до части. Она была не в духе, и все заметили это. Сержант проводила уроки. Солнце близилось к обеду. Яннис решил сослужить Эрис службу, принеся письмо от только что прибывшего гонца. Построив ребят, Эрис раскрыла пергамент. И снова этот почерк любимого ею призрака. Это был приказ о мобилизации элитного отряда Каннареджо. Эрис, нахмурившись и шевеля про себя устами прочитала имена вызываемых солдат — весь основной состав, кроме нее и Георгиуса. Ее ноздри раздувались в досаде. Завтра юниорское крыло должно было по суше отправиться к Тарросу на запад — на подмогу. Восставшие убили местного командира, захватив крепость и скрывшись в ней, население которой примкнуло к мятежникам. Вельможи были взяты в заложники. Задание было такое — взять крепость, не разрушая её стен.

— Это должна быть какая-то ошибка. — проговорила Эрис — ей стало неловко перед командой. — Не может быть, здесь точно есть мое имя. — уже громче произнесла она. Из глаз Эрис полились слезы — в первый раз перед командой. Позор. Сказалось вчерашнее…

— Эрис, отставить истерику. Что ты себе позволяешь? Прекрати себя так вести. — старый учитель строго прикрикнул, осмелев при виде её слез. Но она уже не слышала его. Она снова быстро пробежалась глазами по тексту. Ее имени — капитанши и командира юниоров, не значилось. Досада и гнев охватили её. Глаза невольно сами снова наполнялись слезами. Столько лет потратила она на безукоризненное владение привередливым искусством ведения боя. Нет, конечно же она не плачет. Ведь она одержала победу на глазах Дожа над самим главнокомандующим. И что теперь? Неужели все ее старания и стремления зря? Ей стало невыносимо обидно. Её предали. Её опозорили перед товарищами. Другие пойдут на первое задание, уйдут сражаться во имя Светлейшей Республики, а она останется дома с остальными птенцами, как немощная. Капитанша останется ждать вестей, связаная по рукам и ногам. Жалкое зрелище…

Юниоры перешептывались. Они тоже вместе с их командиршей впали в недоумение.

— Что уставились? Что-то интересное? Я тоже хочу посмотреть! — не вполне отдавая себе отчета, она начала всех струнить. — Разойтись, пошли вон, на сегодня всё! По домам, пошли с глаз моих долой! — подопечные быстро и молча разошлись в разные стороны. Она чувствовала себя опозоренной и теперь срывалась на солдатах, возмещая ущерб обиженного авторитета. Даже ее лучшие друзья разошлись сегодня — они уже с утра чувствовали бурю в ее одинокой душе.

— Эрис, прекрати. — начал было учитель.

— Что прекратить? Я ёще пока не начинала! — гневно, досадным голосом громко проговорила она, растирая слезы стальными нарукавниками, как будто бы этих слез не было вовсе. — И Вы, это Ваш длинный подлый язык все разрушил…

Яннис промолчал на обидную првду.

— Дочка. Не надо переживать так… Значит, твоё время еще не пришло. — успокаивал ее Яннис, огорченный и обрадованный этим случаем, требовавшим старую закалку.

— Что? А когда оно придёт? — вспылила Эрис.

— Наверное для тебя припасли лучшее. Может особое задание… — с неуверенностью продолжил бывший учитель. В его голосе выдавалась неискренность.

— Вы хоть сами верите в сказаное? Зато я сразу поняла, чем тут пахнет. Командир боится, что я подорву его несокрушимый авторитет. — уже истерично смеясь, продолжила она, говоря сама с собой. — он просто мстит мне, что более вероятно. Доказывает, что не женское это дело… Вынуждает меня сдаться… Я не подведу тебя, не подведу… — покачав головой, смотря в пустоту, тихо произнесла Эрис.

Последняя фраза вызвала удивление и тревогу учителя. Он промолвил:

— Эрис, не выбирай путь, который тебе не по силам. Ты можешь сбиться и потеряться, более, ты можешь пропасть. — навидавшийся жизни старик, иногда специально наблюдал и замечал, как командир Таррос смотрел на Эрис, когда даже она не видела этого. Янниса это конечно, тревожило. Он сам очень боялся того человека, одним только своим вызывающим видом внушавшим уважение. Но когда взгляды Тарроса и Эрис встречались, тревога Янниса проходила. Из-за того, что жадный, пожирающий даже малейшее её движение, одержимый взгляд командира становился кротким, и в то же время строгим. А взгляд Эрис перед людьми всегда горел суровостью и соперничеством. Все знали о том, что Тарросу была особо симпатична их наставница, юниоры постоянно видели их вместе, видели их споры. То ненормальное поведение Тарроса на суде видели все. А после его ухода догадливые все поняли и без объяснений. Но они не могли даже предположить, что между Тарросом и Эрис все зашло настолько далеко. Только Георгиус, как член семьи, узнал о скромном сватовстве Тарроса, но он молчал, опасаясь последствий. Никон сам из уст Эрис слышал её горькую исповедь. И он хранил этот секрет. Остальные не узнали общую тайну сердец командира и Эрис, когда-то пожелавших соединиться брачным союзом Господа.