Между двух огней - [34]

Весь маршрут – около тысячи километров. Топлива хватит с запасом, даже учитывая прожорливые сейчас двигатели.

Мы будем изображать эксцентричного французского винодела с сопровождающими, прибывшего в Африку поохотится.

Многочисленные исследователи и охотники давно задали некий стандарт путешествия по Африке. Прогресс внес некоторые коррективы, ничего, по сути, не меняя. Просто если раньше все имущество охотника-путешественника несли негры-носильщики, то сейчас это делали автомобили. В свое первое появление в Найроби Иван очень впечатлился отбытию лорда Саксендена на охоту. По саванне, растянувшись километра на полтора, пылил пеший караван, груженый разнообразным скарбом. Возглавляемый повозкой, в которой сидел сам охотник и его камердинер.

Базовый охотничий лагерь вполне комфортабелен. В индивидуальной палатке охотника стоит кровать, портшезы с одеждой, стул, столик, подставка под оружие. Обед подается под навесом и проходит за столом. Зачастую на белой скатерти. Умывание – у походного умывальника. Ну, и прочая и прочая.

Плюс каждому охотнику полагается бой, который носит и заряжает оружие. И три-пять загонщиков-следопытов.

Собственно, до экстренной эвакуации из Луанды, у Ивана была своя палатка, навес, походная кровать и прочие принадлежности для охоты. И все это можно было без труда купить в любом крупном порту. Но Яков весь инвентарь закупил еще в Париже. И забил им один грузовик. В другой грузовик он был намерен грузить охотничьи трофеи. Длина слоновьего бивня два-три метра. А вернутся из Африки без бивней он себе позволить не мог.

Само морское путешествие прошло бессобытийно и приятно. Погода доставляла, и мы захватили всего пару дней в хвосте уходящего шторма. Порадовал Савва, поставивший себе задачу поймать акулу. Выпросил у судового механика арматурину, согнул её крючком, и привязал к канату. Насадил на этот крючок кусок мяса, забросил в море, и стал ждать клева. На третий день клюнуло. Клевало и раньше, но обходилось одной наживкой, которую Савва регулярно обновлял. А тут акула попалась. Ламанова не утащило в море только потому, что веревка была привязана к лееру. Потом он где-то час боролся с хищником. Пока набежавшая, свободная от вахты, команда не додумалась использовать судовую лебедку. Когда почти метровая акула оказалась на палубе, она ожила. И еще полчаса все, кто был вокруг, лупили по ней тяжелыми предметами типо ломов, и багров. Пока наконец не забили. Тут Савва разделся до трусов, взял топор, и приступил. Он вырубил себе на память акулью челюсть.

Мы с Мейделем наблюдали все это сидя в шезлонгах на юте. Меланхолично попивали вино и пытались придумать, чем заняться. Где-то через неделю плавания Яков свыкся с морской болезнью. И даже позволял себе алкоголь. Это радовало. Барон, с лицом зеленоватых оттенков вселял в персонал сомнения в успешности экспедиции.

Водители Жан, Пьер и Марк – обычные французы под сорок. Насколько я смог понять, очень неплохие водители. Кризис позволяет выбирать. Савва отверг предложение поселится в отдельной каюте на верхней палубе. И жил с ними. Говорит, нормальные мужики.

В порт Конакри мы шли две недели. Еще день ожидали очереди под разгрузку, хотя порт не самый большой. Пока суть да дело, я, на портовом катере, сошел на берег и отправился на рынок.

Сам рынок меня не интересовал, но именно вокруг него обычно кучкуются те, кто ищет работу. Мне нужно было нанять десять человек. В идеале, уже работавших с охотниками, и понимающих что к чему. Отдельного офиса по найму, такого, как одно время был в Момбасе, здесь не было. Но мне повезло. В припортовом баре я разговорился с поляком-стивидором. До конца восьмидесятых годов практически в любом порту мира можно было встретить поляка, который знал все про это место. В двадцать первом веке эта роль отошла к украинцам. В любом порту мира можно будет встретить украинца, который тебя проконсультирует.

Поляк за выпивку сообщил мне, что недалеко от летного поля обычно стоят лагерем и ждут найма те, кто ходит вглубь материка с торговцами. То, что надо. На повозке, запряженной ослом, я за пол-часа добрался до местного аэродрома. В ангаре, выполняющем функции аэровокзала выяснил, что самолеты в Бомако летают сейчас каждый день. И вообще, авиажизнь вокруг была оживленной. Самолеты взлетали и садились часто. Некоторые выгружали или загружали пассажиров. И я подумал, что полет за тысячу километров, возможно, не такая уж и авантюра. За южным краем поля виднелись шалаши наемных носильщиков.

Когда мы подъехали к лагерю, вокруг сразу собралась толпа. Все галдели, дергали меня за рукава и требовали немедленно их нанять. Я огляделся, и выбрал взглядом двух наиболее спокойных. Показал на них пальцем, а остальных жестом отогнал.

Тот, который мне понравился больше, искал наем, чтобы со своими родственниками вернутся на север Судана. Неплохо говорил по-французски. Но наниматься на два месяца не захотел. Да и народу их было больше двадцати.

Я подозвал второго.

– Говоришь по-английски?

– Все понимать. Говорить нет мало.

– По французски?

– Все понимаю, говорю не очень хорошо.