Месяц туманов - [10]

Такая необузданная тоска по нескольким военным, откровенно говоря, раздражала. Мне не хотелось больше слушать её истории, и к тому же я боялась, что мой муж разочаруется в моей двоюродной сестре. На следующий день после завтрака я предложила ей пройтись, чтобы она хоть имела представление, как выглядит наш город. Она согласилась. Мы пошли, но она тут же спросила, нет ли поблизости почтового отделения. Сказала, что вчера ночью написала несколько писем командиру и ещё кому-то и хочет сначала сходить на почту и отправить письма. Прощаясь, она обещала написать им, как вернётся, а слово нужно держать. Я заметила, что она ведь ещё не вернулась в Пекин, на что было сказано, что местное письмо они получат быстрее. Вот вам логика Бай Дасин. К счастью, вскоре в переулке Фумахутун многое изменилось, в противном случае неизвестно, сколько бы длилась её тоска по родной армии.

Сначала скончалась наша бабушка. Она уже три года лежала парализованная. Бабушка всегда жила вместе с моими дядюшкой и тёткой. Когда их в начале 80-х годов перевели в Пекин, бабушка и Бай Дасин стали жить вместе. Старуха любила устраивать моей сестре нагоняи и учить её жизни. Когда её хватил паралич, её главным развлечением стало устраивать Бай Дасин разнос. Все двадцать лет, с детства я слышала, как она называла Бай Дасин тупой и никчёмной. И это часто происходило тогда, когда моя сестра, как служанка, поднимала её с кровати и сажала на горшок. Младший брат Бай Дасин — Дамин — ни разу не предложил ей свою помощь, тем не менее бабушка была от него без ума. Деньги, которые родственники посылали ей на расходы, она целиком отдавала Бай Дамину. Стоило ему присесть к бабушке на кровать, как она тотчас же доставала из-под подушки деньги. Однажды я сказала Бай Дасин, что самая большая беда бабушки — это слепая любовь к Бай Дамину. Он привык чувствовать себя этаким барином. Если уж так, то ты тогда барыня. Бай Дасин мне тут же ответила, что ей хочется, чтобы бабушка баловала брата, потому что в детстве он часто болел. Бедный Бай Дамин! Глаза её снова покраснели. Она сказала: «Подумай только, вскоре после своего рождения он заболел коклюшем. Когда ему было два года, он чуть не подавился семечком от вяза. В три года ему сделали операцию по поводу пахово-мошоночной грыжи. Осенью того года, когда ему исполнилось пять, он упал в высохший колодец и разбил себе голову. В семь он заболел менингитом, в десять кто-то толкнул его, и он упал со ступенек перед входом в класс и выбил себе зуб… в одиннадцать… в тринадцать… почему все эти казусы свалились на голову одному Бай Дамину, почему со мной ничего такого не случалось? При этой мысли у меня в груди начинает что-то щемить, притом очень сильно…»

Когда Бай Дасин начинала изливать свою душу, казалось, что её мучают угрызения совести из-за того, что сама она здорова, и ей неловко, что у неё не было стольких болезней, как у брата. Что я могла ей сказать? Если бы я стала продолжать эту тему, то могло бы показаться, что я вмешиваюсь в их отношения. Я же вообще в грош не ставила Бай Дамина.

Бабушка умерла. Бай Дасин плакала так, что её несколько раз приходилось откачивать. Я всё время думала, почему она так рыдает. Ведь бабушка к ней относилась не особо благосклонно. Тем не менее Бай Дасин помнила о ней только хорошее. Однажды она мне сказала, что бабушка многое повидала в своей жизни. В конце 70-х годов на прилавках магазинов среди косметических товаров только что появился лак для ногтей. Бай Дасин купила бутылочку, а бабушка сказала: «Запомни, вместе с лаком для ногтей нужно покупать и жидкость для снятия лака, иначе что ты будешь потом делать?» Только тогда Бай Дасин поняла, что и то и другое одинаково необходимо. Она снова отправилась в магазин, теперь за жидкостью. Продавец переспросила, что это за жидкость, а потом сказала, что первый раз слышит о ней. Бай Дасин сказала: «Представляешь, они тогда даже не знали, что такое жидкость для снятия лака, а моя бабушка знала. Скажи, правда, бабушка многое повидала?» Про себя я подумала: ничего себе кругозор, но промолчала, мне не хотелось её разочаровывать. Мне только показалось, что получить похвалу Бай Дасин ничего не стоит.

После смерти бабушки одна из ведущих школ города, в которой работала тётка, выделила ей двухкомнатную квартиру, предназначенную специально для преподавательского состава. На семейном совете решили: тётка и дядюшка вместе с Бай Дамином переезжают в новую квартиру, а старое жильё в переулке Фумахутун остаётся Бай Дасин. Отныне она становилась здесь полноправной хозяйкой. Она могла завести семью, родить сына или дочь и спокойно жить да поживать всю свою жизнь. В торговом районе в западной части Пекина земля ценилась на вес золота, и это вызывало у людей зависть.

Именно в это время Бай Дасин влюбилась во второй раз (если первым считать тот случай, когда ей было десять лет). Она тогда училась на четвёртом курсе, и многие её сокурсники знали, что у неё есть собственное жильё. Иногда она приглашала их к себе на вечеринку, иногда у неё останавливались родственники и друзья однокашников, приезжавшие из других мест. Когда мать Го Хуна, юноши из её группы, приехала в Пекин на лечение, она полмесяца жила у Бай Дасин. Вскоре Го Хун и Бай Дамин подружились. Юноша был из города Далянь, я его видела. Если верить словам Бай Дасин, он был «особенно похож на известного киноактёра Чэнь Даомина, или на его младшего брата». Он был малоразговорчив, смекалист, но интуиция мне подсказывала, что он её не любит. Как я могла убедить её в этом? Она тогда словно с ума сошла. Достаточно вспомнить, как она боготворила военные учения, чтобы представить, какую взрывоопасную силу имели её чувства на этот раз.