Месть зэка - [32]

Боев раскрыл удостоверение, мужчина внимательно прочитал его, усмехнулся.

— Обыкновенный цветной мент, — сказал он. — Дураков, что ли, ищешь? Ты к ГАИ имеешь такое же отношение, как к ЦРУ. «Девятка» тебя интересует, пошли поговорим. — Он чуть подтолкнул Боева по направлению к кухне и сам пошел за ним. — У меня «девятка». — сказал спортсмен, — по доверенности, и нечего мозги пудрить наездами. Говори, в чем дело. А то, что я ни на кого не наезжал, ты знаешь не хуже меня.

Боев подумал, что тут надо говорить прямо. Весь его опыт свидетельствовал, что этот великан с открытым лицом не мог совершить подлое убийство, тем более зарезать женщину, да и его холеный вид говорил, что он не томился в зоне. Во всяком случае последние несколько лет.

— Могу я посмотреть вашу машину, — спросил Боев. — Если на ней нет следов, то и говорить не о чем.

— Машина в гараже, иди смотри.

— А как же я в гараж попаду?

— Да он открыт. Там мой брат копошится.

И тут Боев решился.

— Ты вчера ночью был на Пресне? — спросил он. — У дома Высоцкого на Малой Грузинской?

— Хорошо работаете, — засмеялся человек. — По протекторам что ли, вычистили? Да, был.

— В какое время?

— Знаешь что, ты меня вызывай к себе и тогда допрашивай. А у себя дома вопросы задаю я. Понял? Что там произошло на Грузинке?

— Это я тоже хотел бы знать. Может, ты расскажешь?

— Может, и расскажу. — Вадик смотрел куда-то в сторону, за спину Боева. — Ладно, уж так и быть, спрашивай. Все равно к себе будешь вызывать.

Боева насторожила его вдруг обозначившаяся покладистость, но выбирать было не из чего.

— Когда ты уехал с Пресни? И сколько пробыл у дома. Я знаю, ты ни в чем не замешан. Там работали другие люди, и мы их найдем, но следы от твоей машины ночью были идентифицированы нами, и стало быть, ты для нас самый ценный свидетель. Давай определимся по времени, если не хочешь, чтобы мы тебя вызывали к себе.

— Во брательник дает! — вдруг воскликнул Вадик, поднимаясь во весь свой гигантский рост и провожая взглядом видную в окно второго этажа машину. — Слесарь от Бога! За два часа сделал регулировку. Так чего вы там определили, что моя машина была на Пресне? Молодцы ребята, прямо подметки рвете. Только как вы умудрились словчить без машины-то?

— Это пара пустяков, — утешил его Боев. — Ты не волнуйся за нас. Один-два снимка протекторов и заключение эксперта. Так что давай к делу. Я тебя официально спрашиваю…

— Слушай, — прервал его Вадик, — жалость-то какая. Я теперь от переживаний вообще не усну. Что же ты раньше не сказал? Эх, не дай Бог Ирка узнает, она же плакать будет навзрыд. Я и сам сейчас заплачу…

— У тебя чего, понос? — холодно осведомился Боев. — Следы от твоей машины обнаружены у дома, где ночью было совершено преступление. Стоит мне пальцем шевельнуть, и ты уже не свидетель, а подозреваемый. В деле об убийстве. Я уже сейчас могу тебя на трое суток определить в КПЗ.

— Да что ты, не надо! ужаснулся Вадик. — Там, наверное, клопы и крысы. Ты не прав, как тебя зовут? Боев? Ты не прав, Боев. Я тебе сочувствую, а ты меня в КПЗ. Нет, нехороший ты, видно человек. Скучно с тобой разговаривать. Может, ты сам уйдешь? Или тебя вынести через окно?

— Я могу официально вас задержать и препроводить в камеру предварительного заключения, — уже с трудом сдерживая ярость, проскрипел Боев. — И вы не храбритесь, если потребуется, я из уважения к вам целый наряд пришлю. Все ваши габариты не помогут.

— Я за него переживаю, а он угрожает, — возмутился Вадик. — Ты посмотри на меня, прямо слезы наворачиваются. Брат-то, он не только движок перебрал, он еще и колеса сменил, а старые вывез на свалку. Ищи их там, свищи. Как же ты теперь сможешь их щелкнуть, если пропали колеса-то.

Боев понял, что его жестоко провели. Пока он расслаблялся разговорами, машину привели в состояние, не пригодное для идентификации.

— Где брат? — спросил он, вскакивая. — Пошли в гараж быстро!

— Сам иди, — равнодушно сказал Вадик. — Я тебе чего, шнырь камерный, двери открывать. Только быстрей иди. Брат-то на машине в отпуск укатил, будет через месяц. Попробуй, его задержи, когда он уже на окружной.

Несмотря на поздний час, Боев не поехал домой, а вернулся в прокуратуру. Его рассказ, как ни странно, вызвал у Николая Николаевича противоположную ожидаемой реакцию.

— Молодец, — обрадовался прокурор, — просто асс. Отмечу в приказе. За какой-то день выйти на машину, от которой и протекторов не осталось, — криминалистический рекорд!

— Вот именно, не осталось, — буркнул Боев. — Так ведь были колеса. Я их сам прос…л. За разговорами.

— Ты, кстати, пробил этого спортсмена по Цапу? — спросил прокурор — Что-то его поведение не тянет на любителя.

Боев, ни слова не говоря, вышел из кабинета. Прокурор знал, что он не вернется без самой полной информации. Поэтому стук в дверь буквально через несколько минут после ухода Боева удивил его.

— Быстро же ты, — хмуро проговорил Николай Николаевич, потому что невозможно было собрать всю информацию за такое короткое время, и замолчал, вопросительно глядя на высокого мужчину в сером блестящем костюме, тепло улыбающемся ему с порога.

В этом весьма элегантном и представительном мужчине он узнал старого своего приятеля, однокашника по юридическому факультету университета Виктора Ковшова. Правда, отношения их давно прервались из-за полной занятости обоих на своих высоких, но зыбких постах, хотя звонили друг другу регулярно и помогали, чем могли.