Месть зэка - [31]

Стояла непривычная для фабрики тишина. Они выскочили на улицу вплотную к высокому забору. Хмель небрежно нажал на параллельную планку, она медленно подалась, освободив глубокий в человеческий рост проход.

Виктор протиснулся через дыру, и тут же Хмель поставил доску на место.

В первое мгновение Виктор не мог сориентироваться, где он, собственно, очутился, потом узнал по очертаниям хозяйственные пристройки столовой. Каждый раз, когда он пытался представить, что делает Оля, каково ей, внутренняя пелена прикрывала его зрение, мысли тонули и сознание отказывалось служить ему.

К санчасти он вышел неожиданно. Обычно он, как и все, подходил к центральному входу, а сейчас зашел с тыльной стороны и чуть не наткнулся на засаду. Несколько вооруженных автоматами солдат во главе с начальником взвода охраны залегли у стены санчасти, внимательно вглядываясь в темные, закрытые деревянными ставнями окна. Виктор почти отполз к полуразрушенному бараку и вопрос «что же делать?» отчетливо заколотился у него в голове. Не было шанса попасть в тщательно охраняемую, обложенную со всех сторон санчасть.

Если бы его застукали тут, без разговоров изолировали бы на возможно длительное время, поэтому, стараясь не сделать ни одного лишнего движения, он выполз, выдавив оконное стекло и повернул к своему бараку.

Морик — новый дневальный, пришедший на смену Хохлу, — вот кто ему был нужен, с его цыганской хитрецой и ловкостью, которых так не хватало Виктору.

Виктор залетел в барак, увидел приоткрытую дверь каптерки и постоял немного перед ней — Морику не стоило объяснять, как он попал в жилзону, — потом вошел.

Морик вместе с младшим дневальным отряда Серегой в очередной раз чифирили от скуки. Надо признать, что, как ни странно, старшиной Морик оказался отменным. Администрация его почитала как исполнителя песен, петухи, чувствуя его вес в глазах начальства и всерьез принимая замашки, боялись как огня, и чистота в бараке была идеальной.

— Ну что, бродяга, — сказал Морик, улыбаясь и пододвигая Виктору стул, — прибег до старшего братика, бо тот скажет, как должно поступать?

— Расскажи, как все произошло, — попросил Виктор.

Морик приосанился. Он любил показывать свою компетентность и таким образом подыгрывать самому себе.

— Зона была на грани бунта, — важно сказал он, сделав гулкий глоток, и покосился на дневального Серегу. — И я бы не дал за нашу жизнь ни гроша. Если бы не грохнули свои, то всех, не разбирая, перестреляли бы войска подавления.

— Никаких войск не надо, — безапелляционно вмешался в базар Серега. — Когда взбунтовалась строгая зона под Таганрогом, ментов, кто смог выпрыгнуть, вывезли за несколько километров, а зону накрыли ковровом бомбежкой. Там из двух тысяч уцелело не больше сотни зэков.

— Да тут город рядом, — нетерпеливо прервал его Морик и произнес многозначительно: — Москва, и время другое, перестроечное, никто бомбить не будет. Короче, слушай, кибеш произошел за завтраком. — Тут к нему вернулась природная цыганская живость. — Повар сварил такую байду, что не только есть — смотреть невозможно. И по случаю именно это дерьмо досталось столу второй бригады, а там половина жуликов. Братва встряхнулась. Ваську-повара и еще двоих сварили живьем в котле, прапор желторотый вмешался, того просто прикололи. Но Гусь молодец, быстро блокировал все выходы, другие бригады вывели из столовой, а эти успели пробиться в санчасть.

— Сколько их там?

— Восемь человек.

Виктор удивился точности информации Морика. Но принял. Ничего иного ему не оставалось.

— Сгоряча они двух санитаров пришили, когда в санчасть залетели, потом забаррикадировались. Там у них три медсестры, учетчица твоя, да больных человек шесть. К тому же запасы наркоты на полгода. Если они до нее дорвутся…

Морик засмеялся:

— Вся наркота в стальном сейфе, а ключ у начальника санчасти. Тормошить сейф они боятся, побьют ампулы, а открыть пока не сумели. Но если откроют, хана заложникам!

«Ждать совсем нельзя», — с тоской подумал Виктор. Он представил Олю среди пьяной, обреченной на гибель компании. Пока он здесь распивает чифир, с ней могут сделать все что угодно.

— У хозяина одна проблема — заложники. Если бы не медсестры, они бы сожгли санчасть живьем с зэками и больными, а заодно ползоны, а так ему надо вступать в переговоры. А ты зря на рожон лезешь. Войти в санчасть легко, а выйдешь ли живым? — закончил Морик.

— Иди к оперу, — твердо сказал Виктор, скажи, что я согласен быть парламентером.

— Ты спятил! — Морик, словно поперхнувшись, стал заваливаться на сторону. — Ты, зэк, пойдешь базарить от имени ментов, как ты будешь дальше жить в зоне?

— Короче, я пошел. — Виктор обернулся. — Переговори с опером!

— Чего надо, — спросил человек, равнодушно обняв женщину за плечи и положив трос на туалетный столик, рядом с телефоном.

— Коричневая «девятка» его интересует, — как бы вскользь сказала Ирина и, вдруг освободившись из-под руки мужа, ушла в глубь квартиры.

— Я из ГАИ, — сымпровизировал Боев, — вчера совершен наезд на женщину предположительно коричневой «девяткой». Мне бы адрес владельца.

— Удостоверение покажите, — попросил человек в спортивном костюме и подошел вплотную к Боеву, — что вы в самом деле работник ГАИ.