Лил проливной дождь. Автомобильные щетки с трудом раскидывали пелену воды и тумана. Дмитрий Дмитриевич едва различал идущую впереди машину. Затормозив перед светофором, он увидел в потоках дождя женский силуэт с поднятой рукой и приоткрыл дверцу.
В машине было тепло. Дмитрий Дмитриевич включил магнитофон. Его нежданная спутница, промокшая от волос до самых туфелек, сидела тихо.
— Вам куда? — спросил Дмитрий Дмитриевич, осторожно лавируя в потоке машин и включая печку на полную мощность, чтобы поскорее согреть свою гостью.
— Отвезите меня на Калининский, — попросила девушка прерывающимся голосом. — Боже, как я замерзла. Полчаса стою, никто не останавливается. Я заплачу.
Дмитрий Дмитриевич засмеялся.
— О чем вы говорите? — сказал он. — Я не подрабатываю подвозом. Просто мне вас жалко стало. Довезу вас до самых дверей. Поди, на свидание опаздываете?
— Да, — согласилась она. — С подругой. Решили сходить в «Метлу». Вы там не бывали?
Дмитрий Дмитриевич покачал головой.
— Для «Метелицы» я несколько другой возрастной категории, — усмехнулся он. — А вы не бывали в Театральном кафе на Петровском?
— Нет, — сказала девушка, — даже не слыхала о таком.
— Тогда у вас есть прекрасная возможность побывать в нем. Я приглашаю вас с подругой поужинать сегодня со мной.
— Но вы же не видели мою подругу. Может быть, она вам не понравится.
— Главное, чтобы пришли вы, — сказал Дмитрий Дмитриевич, подруливая к тротуару. — Скажите, куда мне за вами заехать. Имейте ввиду, через день у меня юбилей.
— Мы сами придем, — сказала девушка.
Дмитрий Дмитриевич искоса посмотрел на нее и даже зажмурился.
«Господи, какая молодая», — подумал он, отъезжая.
В прекрасном настроении Дмитрий Дмитриевич припарковал машину на стоянку и вошел в свой подъезд. И тут же настроение его было испорчено очень странным происшествием. Подойдя к лифту, он нажал кнопку вызова, похлопал ногами по каменному полу, чтобы не тащить грязь в квартиру, и приготовился войти и кабину, как вдруг чья-то рука легла ему на плечо.
— Привет, кентуха, — сказал неслышно подошедший бородатый мужик с перебитым носом и глубоко запавшими глазами. — Второй час тебя жду. Где застрял?
— Вы ошиблись, — вежливо ответил Дмитрий Дмитриевич и шагнул внутрь лифта, вновь вызывая в памяти образ юной женщины с мокрыми каштановыми волосами. Но навязчивый мужик полез в лифт за ним.
— Это ты ошибся! — проговорил он, с явной угрозой нажимая кнопку нужного Дмитрию Дмитриевичу четырнадцатого этажа и нависая над ним, как глыба. — Пойдем к тебе. Есть разговор.
— Какой еще разговор! — вспыхнул Дмитрий Дмитриевич, жалея, что отказался от охраны, которую любезно предоставлял ему новый деловой приятель по имени Вадик. — Я вас не знаю и знать не хочу.
— Смотри. Дима, проторгуешься! — криво улыбнулся мужик, почему-то потерев переносицу здоровенной волосатой рукой и как бы исподволь сжав ее в кулак. Неожиданно он нажал на кнопку «стоп», и кабина остановилась между этажами.
— Вы что хулиганите! — возмутился Дмитрий Дмитриевич, пытаясь просунуть руку через плечо мужика к кнопке четырнадцатого этажа. Но тот оттер его руку плечом, и вдруг лязгнул перед его носом зубами, обдав зловонным дыханием.
— Загрызу! — сказал он почему-то шепотом. — Слышишь, гад, штраф плати! Понял?
— Какой еще штраф! — крикнул Дмитрий Дмитриевич, прорываясь все-таки к кнопке и нажимая ее.
Лифт дернулся и снова стал подниматься. Мужик отодвинулся в другой угол кабины и вдруг стал смеяться, крутя головой и причмокивая.
— А ты хват, Дмитрич, — ржал он. — Только денежки все равно с тебя!
Дмитрий Дмитриевич ворвался в собственную квартиру и, только захлопнув за собой стальную с сейфовым замком дверь, успокоился. Он прошел на кухню, открыл холодильник и вынул бутылку водки. Идиотская фраза: «Плати штраф» интриговала его своей совершенной непонятностью.
«Кому платить штраф, за что? И каким образом? Совершенно дикая история!» — поморщился Дмитрий Дмитриевич.
На всякий случай стоило позвонить Вадику. Дмитрий Дмитриевич вошел в спальню, присел на кровать, снял телефонную трубку и стал крутить диск. Набирая пятую или шестую цифру, он вдруг увидел над аппаратом записку жены: «Отключила телефон. Какие-то звонки с угрозами. Скоро буду. Нина».
На сто первом километре от Москвы дорога начала сужаться и на том самом месте, где она из шоссейной уже готова была превратиться в грунтовую, над ней нависал жирный «кирпич». Однако никто из тех, кто двигался в направлении исправительно-трудового учреждения номер пять, или попросту «пятерки», на запретительный знак внимания не обращал, и, проехав еще чуть-чуть, утыкался в кольцевой каменный забор, за которым тоже по кругу шел еще один забор повыше из колючей проволоки. Если посмотреть на «пятерку» с крыши самого высокого в поселке здания универмага, то можно увидеть еще и третье кольцо из тонкой проволочной сетки — это для пресечения переброса курева и наркотиков, которыми снабжали страдальцев человеколюбивые жители Ручьев, конечно, по, мягко говоря, весьма внушительной цене.
Входные ворота вели в широкий дворик, за ним — проходная внутрь лагеря, за которой открывалась провинная площадка со служебным зданием. Здесь торчали два деревянных столба с натянутой волейбольной сеткой. Дальше справа расположилось здание санчасти, а левее снова забор, деревянный, и ворота, ограждающие жилые помещения от производства.
