Но вурдалаки тоже не дремали, особенно по ночам. Прослышали они, что не-поми-что-развесистое льет воду на их мельницу, действуя на растущие неокрепшие организмы примерно так же, как действует повар, готовя шашлык: мясо замаринует, поперчит, посолит, на шампуры нанижет, на мангал положит — и вот он, шашлык, готов к употреблению, не сопротивляется и с шампура бежать не пытается. Вот так и отравленные не-пойми-чем-развесистым организмы бродили в поисках своего идеала, престарелого вурдалака, впавшего в детство, тоже вполне готовые к употреблению. Разве не ужас? И никакие трезвые доводы сторонних доброжелателей на них не действовали, бродили отравленные рядами и колоннами, нарывались на неприятности. А вурдалаков усовестить никто даже и не пытался. Во-первых, какая такая может быть совесть у вурдалака? Он же по определению труп. Мертвец, если по научному. А мертвые сраму не имут, как утверждает наука. Во-вторых, мертвец-то он, конечно, мертвец, но кушать все равно хочет. И если у вполне живого человека, пусть даже не вегетарианца, есть какая-никакая возможность выбора меню, то вурдалаки напрочь лишены свободы выбора. Все их меню — это живая кровь, свежевыпитая из растущего неокрепшего организма. Так что им тоже нелегко пропитание добывать, а если бы еще и совесть под ногами путалась, — что, вовсе с голоду помирать, что ли? Вот потому и нет у них никакой совести. Метаболизм не позволяет вурдалакам иметь такую вредную привычку.
Долго ли, коротко, шло время, и стало появляться все больше вурдалаков на той ветке не-пойми-чего-развесистого, где во множестве собирались отравленные организмы, чтобы поделиться друг с другом громким восторгом, вызванным каждым проглоченным листом. И еще эти организмы по очереди рассказывали о необыкновенных достоинствах своего идеала, престарелого вурдалака, впавшего в детство. И еще они признавались, что очень хотели бы полюбить такого вурдалака. Да что там — хотели бы! Они его уже любили, заранее, еще не встретив, но в мельчайших подробностях представляя себе, какой прекрасный бледный вид он должен иметь. Дальше бледного вида воображение не работало, но какая, по большому счету, разница? Главное условие настоящего счастья — это взаимная любовь, как доказала наука. Так что пусть вурдалак скорее встречается и тут же влюбляется, а то счастья очень хочется.
А вурдалаки подслушивали разговоры этих отравленных организмов и мотали на ус: ага, вот как следует выглядеть, вот какие слова следует говорить, чтобы соответствовать представлениям отравленных организмов об идеале. Вот как нужно подойти, вот как нужно посмотреть, чтобы не спугнуть дичь… И престарелые вурдалаки принимали бледный вид, ограничивали лексикон двадцатью словами, давали понять, что еще сто лет назад впали в детство, и являлись пред светлые очи отравленных организмов если и не совсем идеалом, то очень близко к нему.
— Вау! Ты мой идеал! — говорили отравленные организмы счастливым голосом и с замиранием сердца.
— А ты мой, однозначно, — говорили престарелые вурдалаки, харизматично облизываясь. — Мы с тобой одной крови и все такое. Ну, где выпьем на брудершафт — у тебя, у меня?
— Где пожелаешь, дорогой! — говорили отравленные организмы.
— Подробности письмом, — говорили вурдалаки. — Встретимся за ужином. До счастливой встречи.
После таких счастливых встреч кое-кто из отравленных организмов больше никогда не появлялся в сказочном лесу, даже для того, чтобы восторженно обсудить нечеловеческие достоинства своего идеала. Просто исчезали, будто и не было их никогда. Но это не беда. Ряды отравленных организмов, мечтающих о большой любви престарелого вурдалака, впавшего в детство, постоянно пополнялись. К тому же, не-пойми-что-развесистое дало множество побегов, и возле каждого из них собирались все новые организмы. Так что у вурдалаков был неплохой выбор в настоящем и, по всей видимости, не хуже — в будущем. По крайней мере, число организмов, отравленных не-пойми-чем-развесистым, даже и не думает сокращаться. Может быть, потому, что на самом деле вурдалаков, особенно престарелых и впавших в детство, в природе вообще не существует, как доказала наука.
И это очень печально. Потому что организмы, отравленные не-пойми-чем-развесистым, никому, кроме престарелых вурдалаков, не нужны. Хороший продукт пропадает.
