Мемуары папы Муми-тролля - [28]

— Я здесь! — заявило оно. — Трепещите, смертные, час отмщения забытых костей настал!

— Привет! Привет! — сказал Юксаре. — Что ты все воешь о каких-то старых костях? Чьи это кости? Почему ты само с ними не разберешься?

Я пнул Юксаре по лодыжке и вежливо сказал:

— Приветствую тебя, призрак ущелий! Как поживаешь? Бледно-желтый ужас, оскалив зубы, глядит на заклятый берег.

— Перестань меня передразнивать! — разозлилось привидение. — Эти слова позволено говорить одному мне!

— Послушай-ка, — сказал Фредриксон, — не мешай-ка спать по ночам. Пугай кого-нибудь другого, ладно?

— Да все другие уже привыкли ко мне, — угрюмо ответило привидение. — Даже дронт Эдвард больше не боится.

— А я боюсь! — крикнул Шнырек. — Я все еще боюсь!

— Очень любезно с твоей стороны! — сказало привидение и поспешно добавило: — Заброшенный караван скелетов воет под ледяным желто-зеленым светом луны!

— Дорогое привидение, — ласково сказал Фредриксон, — по-моему, у тебя нервы немного того — не в порядке. Давай договоримся: ты обещаешь пугать кого-нибудь в другом месте, а я научу тебя, как можно пугать по-другому. Идет?

— Фредриксон здорово придумывает всякие штуки! — воскликнула Мюмла. — Ты даже не представляешь себе, что можно сделать из фосфора и тонкой жести! Можно до смерти напугать дронта Эдварда!

— И Самодержца, — добавил я.

Привидение заколебалось.

— Можешь, например, заиметь свою собственную (туманную) сирену, — намекнул Фредриксон. — А ты, случайно, не знаешь, как делают фокус с просмоленными нитками?

— Нет. А как это? — заинтересовалось привидение.

— Берешь обыкновенные нитки, — пояснил Фредриксон. — Привязываешь их к чьим-нибудь ногам, потом прячешься и натираешь нитки смолой… Дьявольски страшно…

— На мой дьявольский глаз, ты ужасно симпатичный! — воскликнуло привидение и, свернувшись клубочком, улеглось у ног Фредриксона. — Может, ты и скелет раздобудешь? Говоришь — из тонкой жести? У меня тонкая есть…

До рассвета Фредриксон объяснял про пугание и чертил разные пугательные конструкции на песке. Ему явно нравилось это детское занятие.

Утром Фредриксон отправился на работу в парк Сюрпризов, а привидение мы избрали в члены Королевской Вольной колонии с присвоением почетного титула «Страх на острове Ужасов».

— Послушай-ка, привидение, — сказал я. — Хочешь жить у меня в доме? Мне что-то скучно одному. Ясное дело, я вовсе не трус, но иногда по ночам бывает страшновато…

— Клянусь адскими собаками, — начало привидение и стало едва видимым от злости. Но сразу же успокоилось и сказало: — Да, пожалуй, это очень любезно с твоей стороны.

Я устроил привидению постель в ящичке из-под сахара, а чтобы ему было уютнее, выкрасил ящик в черный цвет и украсил бордюрчиком из скрещенных костей. На обеденной миске я (к большому удовольствию Шнырька) написал: «ЯД».

— Ужасно уютно, — заухало привидение. — Ничего, если я погремлю немножко ровно в полночь? У меня это уже как бы вошло в привычку.

— Пожалуйста, греми, — ответил я, — только не дольше пяти минут, и не сломай трамвайчик. Он очень ценный.

— Ну ладно, пять минут, — согласилось привидение. — Но за ночь летнего солнцестояния я не отвечаю.

Глава седьмая, в которой я описываю триумф преображенного «Морского оркестра» и богатое приключениями погружение в морскую глубину

Вот и миновал день летнего солнцестояния (между прочим, в этот день родилась младшая дочь Мюмлы-мамы — Мю. Ее имя значит: самая маленькая на свете). Цветы распустились, созрели яблоки, поспели и были ведены другие вкусные фрукты, и я, не зная, как это случилось, сделался домовитым домоседом. Дело зашло так далеко, что я даже посадил бархатцы на командирском мостике навигационной каюты и начал играть со Шнырьком и Самодержцем в пуговицы.

Ничего необыкновенного не происходило. Мое привидение сидело в углу возле кафельной печки и вязало шарф и чулки — весьма полезное занятие для привидения, у которого плохо с нервами. Вначале ему в самом деле удавалось напугать подданных короля, но потом привидение заметило, что подданным нравится, когда их пугают, и перестало этим заниматься.

А Мюмла выдумывала небылицы одна увлекательней другой. Один раз пустила слух, что дронт Эдвард нечаянно растоптал Самодержца! Я, к сожалению, привык всему верить и очень обижаюсь, узнав, что меня обманули и что надо мной насмехаются.

Иногда к нам на отмель приходил дронт Эдвард и ругался по старой привычке. Юксаре отвечал ему тем же. А вообще-то Юксаре был ужасным бездельником: ел да спал, загорал, хихикал вместе с Мюмлой-мамой да лазил по деревьям. Сначала он перелезал и через каменные стены, но когда узнал, что это не запрещается, перестал. Тем не менее он уверял, будто чувствует себя здесь отлично.

Иногда я видел, как мимо проплывают хатифнатты, и после этого целый день ходил грустный.

И еще. Я стал ужасно беспокойный, мне вдруг до смерти надоела благополучная и однообразная жизнь и захотелось, так сказать, отчалить отсюда.

Наконец такая возможность представилась.

У двери навигационной каюты появился Фредриксон, на голове у него была новенькая капитанская фуражка с двумя позолоченными крылышками!

Я бросился опрометью вниз по лестнице.