Мемуары на руинах - [86]

Однажды Варя взяла с собой Марусю в гости к Марии Фёдоровне Берггольц, с которой Зинаида Максимовна дружила. Это была незабываемая ночь! Какие стихи, какие истории, какие шансонетки из давно ушедшего времени, какой клад, какой канувший в лету клад! Шарко фонтанировала, потому что были слушатели, потому что уже не было достойной работы в театре, потому что была безмерно одинока!

Но это я забежала вперёд. «Блондинку» репетировали уже целый сезон с молодой приглашённой актрисой. Что-то не складывалось.

ДНЕВНИК

28 июня.

От Паши позвонила в БДТ, разговаривала с самим Товстоноговым, приглашена на прогон! Началась НОВАЯ ЖИЗНЬ.

29 июня.

Прогон «Блондинки». Многое не понравилось. Мнение своё высказала Г. А. прямо, как думала. Завелась очень сильно. Купили с Варей бутылку водки, пошли к ней договариваться об исходном и событиях эпизодов.

30 июня.

Репетиция с Володиным и Малеванной. Придумали роль матери-автора. Пока – творчество, о котором мечтала.

3 июля.

Поработали. Позвонила Володину. Вечером – День Рождения Богина, сидели до четырёх.

5 июля.

Съёмки репетиции Товстоногова. Скандал с Д. М. Шварц. Вечером с Варей говорили про «Комплексы».

6 июля.

Первая репетиция с Юшковым, первый с ним конфликт.

7 июля.

Второй скандал с Юшковым. Вечером – Паша, Храбровицкая.

8 июля.

Репетиция с Малеванной. Сговорились. ВТО. «Дядя Ваня» в БДТ.

12 июля.

Дома. Вечером – «Замужество Марии Браун» в кино. Паша, разговоры до четырёх утра.

13 июля.

С утра – книжный магазин «Белые ночи». Началась травля. Я задёргалась страшно. Пришли к Варваре. 3 бутылки вина. Осталась ночевать. Худо очень. Репетиций больше нет.»

Лето… какое там лето!

Начался сезон, репетиций не было. Маруся смотрела спектакли. Иногда изнывала. Она привыкла к другому театру. Надо сказать, что ТЮЗянам вообще не везло в этом театре. Колю Лаврова, замечательного, уникального, пригласили на роль Алексея в «Оптимистическую», но вскоре сняли с роли, не объяснив причин. Тамара Лебедева, которую пригласили ища замену уехавшей Дорониной, бесславно провела своё время до пенсии, после чего вдруг резко ушла в религию, уволилась, сказав Марусе на прощание: – ты не представляешь себе, в каком искривлённом мире вы все живёте! Её муж, однокурсник, Гоша Антонов вообще выкинул фортель: не пришёл на сдачу спектакля городскому худсовету! Ольгу Волкову гнобили так, что как только ей удалось кости унести в Москву! Чужая была, чужая, непонятная! А Таня Шестакова, репетируя Сонечку в «Дяде Ване» заявила Басилашвили, что, если он забыл, что такое правда на сцене, то пусть вернётся к своему третьему курсу и перечитает дневники! Она тоже недолго играла на этой сцене, но ей уже было куда уходить. На смену ей пришла Танечка Бедова. Вот она как-то выжила, тихо, незаметно, знала секрет.

ПРАЗДНИК, КОТОРЫЙ…

Маруся стеснялась, пряталась под лестницей, чтобы незамеченной получить свои незаслуженные деньги, пока в театр не пришла телеграмма: Марусю вызывали в Индию, на неделю Советского кино. Директор театра, коммунист, замеченный неоднократно в том, что, считая, что его никто не слышит, пел оперные арии, отказался подписывать Марусину характеристику, поясняя, что он Марусю не знает. Тогда позвонили из Горкома, и Маруся отправилась в Москву. Там её опять нарядили Светы, и, безумно зажатая, Маруся села в самолёт рядом с Олегом Ивановичем Янковским. Олег был тогда на пике красоты и славы. Он только что вернулся из Парижа, где Карден ему что-то дарил из одежды, уже вышла «Ностальгия» Тарковского, уже вышли «Полёты во сне и наяву», а в Индии представляли его фильм «Влюблён по собственному желанию». Что было делать Марусе? Она всегда прямо держала спину, из-за чего курносый нос задирался. Если Маруся молчала, не умела шармировать, расслабленно улыбаться, то приговор был один: «Как ты поедешь с этой п-дой на цыпочках?» – спрашивали друзья О. И. , что он тут же и донёс до Маруси. Ей надо было защищаться, так она думала. Поэтому тут же, в самолёте, сидя рядом с большим артистом, она рассказала ему, что не так уж он и велик, что просто так сложилось, что именно его внешность стала образом героя нашего времени, на нём сфокусировались проблемы поколения… и т. д. Потом появились какие-то функционеры из Внешторга, которые не могли пропустить возможность подобного знакомства, и Олега Ивановича, а заодно и Марусю пригласили в бизнес-класс, где до самой посадки шампанское лилось рекой, и странно, что на единственной сохранившейся фотографии из газеты лицо Маруси ещё похоже на человеческое.

Короткий отдых, взгляд, нет, взнюх из окна пятнадцатого этажа пятизвёздного отеля: в декабре нищие в окрестностях столицы за неимением древесины согревались коровьим высушенным навозом, и сладкий дым заполнял весь город, смешиваясь с запахами благовоний, цветущего в это время жасмина… Запах такой силы, что долго ещё, когда Маруся открывала подаренный фотоальбом «Ганди – моя Индия» – голова по-прежнему кружилась.

Марусю к поездке опять-таки подготовили подружки. Одежда была не от Кардена. Нет, какие-то марлевые, батистовые, просвечивающие платьица, что было не очень гоже для министерских приёмов, но, как потом сказал О. И., прокажённые на улицах вставали и тянулись следом за откровенно обрисованной блондинкой. – Запомните, Маруся: декабрь 1983 года, дели, за Госсчёт! – говорил Олег Иванович.