Мельник ностальгии (сборник) - [17]

Шрифт
Интервал
– О, вы, мои фиги, забудем досаду,
Пускай говорит!
Огонь ваш в камине, чарующим фадо
Пылает – горит…

Коимбра, 1889

Колокола

1

Колокола поют венчанье,
Светло звучанье!
Колоколов светло звучанье,
Поют венчанье!
Ах, девушка, красива и стройна!
Глаза лучатся!
Народ с восторгом шепчет: «То Луна,
Её черты лучатся…»
Когда с невестой, – как она стройна!
Пойду венчаться,
Народ у церкви скажет: «То Луна
Идёт венчаться…»

2

Колокола звонят крещенье,
Как стройно пенье!
Колоколов так стройно пенье,
Звонят крещенье!
И окунают ангела в водицу,
Водой омыть,
И окунают ангела в водицу,
Водой грязнить.
Ах, крёстная, услышь, как, бедный, он кричит:
Ты плач его уйми, утешь его, люби, —
Потом утешит Смерть, а душу Бог призрит:
О, не скорби…

3

Звон погребальный плывёт над Минью[39]
Небесной синью!
Звон погребальный небесной синью,
Плывет над Минью!
Мой ангелочек, какой нарядный!
Гляди! Гляди!
Из кожи туфли, расход изрядный,
Гляди! Гляди!
Телячьей кожи, расход изрядный,
Гряди! Гряди!
Пойдёшь в могилу, такой нарядный…
Гряди! Гряди!

4

И колокол зовёт к новене,
Звук сокровенней.
Звук колокола сокровенней,
Зовёт к новене.
О, девушки, в покое забытья
Молитесь!
Литания о душах, как моя,
Молитесь!
О, Матерь скорбных, мой оплот средь бытия,
Быть может, дочь ты дашь мне в час благословенный,
Чтоб мог идущей с матерью её увидеть я
Во дни новены…

5

К последнему причастью звон
Со всех сторон.
Доносится со всех сторон
К причастью звон.
Зажгите, люди свет в ночи,
Зажгите!
Пусть плачет в окнах воск свечи,
Зажгите!
Пронижут небо звёзд лучи,
Зажжётся!
Сейчас меж звёзд душа в ночи
Зажжётся…

6

Чу, похоронный звон в предместье,
Звонят все вместе,
Колокола звонят все вместе
В одном предместье.
Они лежат под образами.
Сеньор! Сеньор[40]!
Лежат с закрытыми глазами.
Сеньор! Сеньор!
Грущу о тех, кто молчалив под образами,
Ах, рану ты мою не береди…
С закрытыми глазами! С закрытыми глазами!
И руки на груди.
Вот, похоронный звон в предместье,
Длин! Дланг! Длинг! Длонг!
Колокола звонят все вместе,
Длонг! Длин! Длинг! Длонг!

Париж, 1891

Полная луна

Под влиянием луны

Вновь осень. Воды дальние горят:
То солнца бриг пылает, умирая.
О, вечера, что таинства творят,
Что вдохновеньем полнятся до края.
Дороги, как вода, вдали блестят,
Текут они, как реки в лунном свете,
А рек сереброструйный стройный лад,
Как будто трасс причудливые сети.
И чёрных тополей трепещет ряд:
Шаль просят, чтоб согреться, у прохожих,
А трясогузки так пищат! пищат!
Справляя свадьбы в гнёздышках пригожих.
Как благовонье, мелкий дождь душист,
Так сладко ртом его ловить левкою!
Невеста-деревце под ветра свист
Роняет флёрдоранж, взмахнув рукою.
Залётный дождик – гость из дальних стран,
Давно безводье землю истощает.
Гремит с амвона падре-Океан:
О пользе слёз Луне он возвещает.
Луна, в чей плен так сладостно попасть!
Луна, чьи фазы помнят при посеве!
На океан твоя простёрта власть,
На женщин, тех, что носят плод во чреве.
Магичен в полнолунье твой восход!
Твой ореол – Поэзии потоки,
Их, кажется, струит небесный свод:
Смочи перо – и сами льются строки…
Октябрьским вечером придёт
Луна Сменить волшебным свет бесстрастный Феба.
Изящества и прелести полна[41],
Монашка вечная ночного неба.

Порту 1886

Дон Неудачник

Добрый друг, о котором пою,
Невезучим родня горемыкам,
Он предчувствовал долю свою:
Родился с горьким плачем и криком!
Бедный мальчик, заранее зная:
Удручённым покоя здесь нет, —
Горько плакал, родных умоляя,
Чтоб его не тащили на свет.
Восклицая: «Уже озорство!
Ну, и хват! Так и ждёт нахлобучки!»
Акушерка без спросу его
Подхватила под белые ручки.
Вырос он, увидал без труда:
Проку в жалобах, в общем-то, мало…
В меланхолию впал он тогда,
И она его не оставляла.
Страсть любовная грянула грозно
И сразила его наповал.
Суицидом он бредил серьёзно
И луне обещанья давал.
Был в Коимбре однажды обед.
Пьют студенты, витийствуют в раже!
Он вина обоняет букет,
Но не пьёт, ну, ни капельки даже!
Да, подобного нет сумасброда:
Он не ел, и не спал, и не пил.
Он – наследник великого рода,
От семьи – и аскеза, и пыл.
Приходил в дом игорный, сеньоры,
А друзей там его – без числа.
– Ах! Он сглазит! – шептали партнёры.
Так и было: им карта не шла.
Как-то в мае приспела пора:
Проводили призыв ежегодный.
Он приехал, но все доктора
Пишут: к армии он непригодный.
От несчастий уставший тогда
Стал он странствовать – в пику кручине,
Но сходили с путей поезда,
Пароходы тонули в пучине.
Он спасался на шлюпке… Сердит,
Бог морей всё ж карал по-хозяйски,
То канал де Ла-Манш подтвердит
И сиятельный рыцарь Бискайский.
Будь экзамен, будь конкурс какой —
Средь последних всегда, бесталанный!
И, вконец замордован тоской,
Одержим стал он манией странной.
Вот к примеру такой анекдот,
Сами черти в насмешку внушили:
Будто все, кто в деревне живёт,
Погубить его разом решили.
Он хитёр, не попал в западню,
Значит, способы будут другими.
И теперь ему дважды на дню
В воду яд подсыпают, как в Риме.
Что же делать? Он рыб достаёт:
Пусть поплавают прежде в кувшине!
Живы рыбки – без страха он пьёт, —
Только эдак и дожил доныне!
Как наивны его миражи…
Ну, давайте рассудим толково:
Вы-то сами, мои госпожи,
Вы смогли бы любить вот такого?
Ум живой и всегда увлечённый,
хоть и помнит, что всё – суета,
Он теперь на земле освящённой
Ищет мощи Исуса Христа.
Продолжить чтение
Еще от автора Антониу Перейра Нобре
Лузитанская лира

В антологию вошли образцы классической португальской поэзии XII–XIX вв. лирического, философского и социального звучания. В ней представлено творчество Жила Висенте, Луиса де Камоэнса, Мануэла Марии Барбоза ду Бокаже, Са де Миранда, Антеро де Кентала, Сезарио Верде и многих других поэтов.

Стихи

В рубрике «Литературное наследие» — стихотворения португальского поэта Антониу Номбре (1867–1900). «Когда он родился, родились мы все» — так озаглавлена это подборка, предваряемая подробным вступлением переводчицы Ирины Фещенко-Скворцовой.

Рекомендуем почитать
Два Заката

Эмили Дикинсон (1831–1886) родилась в Амхерсте (штат Массачусетс) и прожила там недлинную и малоприметную жизнь. Написав около двух тысяч стихотворений и великое множество писем, она осталась не замеченной и не узнанной современниками. Только XX век смог распознать в ней гениального поэта, но сравнить её по-прежнему не с кем.На русский язык стихи Э. Дикинсон начала переводить Вера Маркова. С тех пор к ним обращались уже многие переводчики. Переводы Татьяны Стамовой отдельной книгой выходят впервые.

Малые поэмы

Изначально задуманные как огромные поэтические работы, «Гиперион», «Падение Гипериона» и «Колпак с бубенцами» оказались последними, незавершенными эпическими произведениями Джона Китса (1795–1821) и остаются среди его малых поэм, к числу которых относится и «Ламия», опубликованная в 1820 году.Поэма «Колпак с бубенцами» на русский язык переведена впервые.

Романсы бельевой веревки: Деяния женщин, преступивших закон

«Романсы бельевой веревки» – поэмы с увлекательным и сенсационным сюжетом – были некогда необычайно популярны. Их издавали в виде сложенных листков и вывешивали на продажу на рынках, прикрепляя к бельевым веревкам с по мощью прищепок. Героини представленных в настоящем сборнике поэм – беглянки, изменницы, бандитки, вышедшие по преимуществу из благородных семей. Новый тип героини – бесстрашной и жестокой красавицы со шпагой или мушкетом в руках – широко распространился в испанских романсах XVII–XVIII веков.

Лоренцо Медичи и поэты его круга

В книге представлены в значительном объеме избранные поэтические произведения Лоренцо Медичи (1449–1492), итальянского поэта, мыслителя и государственного деятеля эпохи Ренессанса, знаменитая поэма Анджело Полициано (1454–1494) «Стансы на турнир», а также экстравагантные «хвостатые» сонеты и две малые поэмы Луиджи Пульчи (1432–1484), мастера бурлеска. Произведения, вошедшие в книгу, за малым исключением, на русский язык ранее не переводились. Издание снабжено исследованием и комментариями.