– Я, – огрызнулась Соверен. – Парень глазел на меня.
– Поэтому началась драка? – не унималась Мэг.
В конце концов все очутились в мельнице. Всех мучили тяжелые предчувствия, поэтому все сразу как-то постарели, даже Бет, Траг и Спарки. Они ждали, некоторые – стоя, некоторые – сидя на полу. Около двенадцати человек. Может быть, и больше. Все сидели тихо.
Траг стоял в дверном проеме мельницы. От открытой двери несло холодом, но никто не говорил, что дверь надо закрыть. И когда Траг сказал:
– Они идут. – Все напряглись, как будто сидели в осаде и он вел наблюдение за врагом.
Но это были не сельские жители, вооруженные вилами. Это были Панчи, Попп, Топор, Корби и Хамстер.
Траг нырнул в темноту, чтобы встретить их. Все сразу встали и задвигались. Они вошли в мельницу, мрачные и тихие, готовые отвечать на вопросы.
Корби выглядел утомленным. Он крикнул:
– Тихо!
И все успокоились.
Он осмотрел их. Весь состав был здесь. Эмма могла подтвердить это. Он начал:
– Что, черт возьми, вы все делаете здесь? Сегодня вечером не надо уезжать. Они еще не оформили всех документов.
– Еще оформят. – Топор был убежден. – Вы слышали, что они сказали. – И он рассказал тем, кто не слышал. – Благодаря этому глупому молодому… – Он повернулся к Хамстеру, и Эмма решила, что словарный запас у Топора богаче, чем у Трага.
Соверен спросила испуганно:
– Они звонили в полицию?
– Нет, – сказал Корби.
Хамстеру повезло. Насколько повезло?
– Идите домой, ладно? – сказал Корби. – Идите все вместе и его возьмите с собой.
Хамстер съежился. Топор Харрисон толкнул его к двери, и все стали выходить.
Когда Мэг шла мимо Корби, она дотронулась своей птичьей рукой до его руки и сказала умоляюще:
– Мы не все подвели вас, Корби.
– Я знаю это, Мэг. – Он улыбнулся ей. – Не надо переживать по этому поводу.
Она вздохнула:
– Вымотал он вас! Ну, надаю я ему по шее! – Она выглядела физически неспособной выполнить угрозу, зато звучало это внушительно.
Эмма смотрела, как они уходят. Когда Корби закрыл дверь, она спросила дрожащим голосом:
– Что они с ним сделают?
– С Хамстером? Это меня меньше всего заботит. Они могут разрезать его на кусочки и бросить в реку, и я пожелаю им удачи.
– Не говорите так. Хамстер выходил с видом осужденного на смерть. Что они с ним сделают?
Он смеялся над нею:
– Не волнуйтесь, они не будут убивать его, бедного маленького чертенка.
– Что же все-таки произошло?
– Мне надо что-нибудь выпить, мой цветочек.
– Кофе? Или вот, осталось немного вина.
Он взял бутылку с бургундским и два стакана. Они поднялись по лестнице. Он поставил бутылку и стаканы на низкий стол перед кожаным диваном и сел. Эмма села около него и покачала головой:
– Спасибо, мне не надо. Надеюсь, вы все уладили.
– Спасен конницей, – сказал Корби. Он наливал себе вино, уныло глядя в стакан. – Джон уже приготовился принять крутые меры.
Джон Поинтон, владелец паба.
– Что вы говорили? – спросила Эмма.
– Хамстер взял первое слово… «Клянусь, что я не собирался убивать его».
– Вы верите ему?
Корби глотнул вина и поставил стакан.
– Я верю ему. Я думаю, как только он разбил ту бутылку и закричал на Билли Савага, он понял, что в этой драке он не будет победителем. Он догадался, что произойдет, и он просто стоял там и не сопротивлялся им, что ему еще оставалось делать? Если бы Хамстер сопротивлялся, когда они схватили его, кто-нибудь был бы ранен.
У него был усталый голос. Эмма заметила:
– Соверен сказала, что вы однажды дрались с ним.
Он усмехнулся:
– Это произошло, когда я делал наброски и крутился около ярмарки. После этого наши отношения вошли в здоровое русло.
– Захватывающе, – сказала Эмма.
– А что, разве нет? – спросил Корби. – Полчаса – и отношения с Хамстером налажены.
– Вы были бы хорошим адвокатом.
– Это у нас семейное. Я учился на адвоката. – Его голос звучал утомленно. – Во всяком случае, Соверен и Хамстер больше не появятся в «Собаке и фазане». Хотя Джон в конце концов согласился, что Хамстер молодой дурак и не представляет собой угрозы. В офисе Джона Билл и Хамстер помирились, и Билл простил его. Думаю, что Билл все еще осознает, что же произошло.
Звучало неплохо, но драма была в другом. Дело было в том, что Соверен сделала свое заявление в пабе.
Эмма спросила:
– Вы сказали Джону Поинтону, что Хамстер сидел в тюрьме?
– Нет.
– Соверен уже всех оповестила.
Он мрачнел по ходу ее рассказа.
– Мы пошли за вами. Это не ее инициатива. Я убедила ее пойти, я думала, что она способна остановить Хамстера, если это не удастся вам. А потом, услышав, что вызвали полицию, она сказала, что Хамстер сидел. – Встретив его взгляд, Эмма замолчала.
– Это повредит делу.
– Я думала… – Она колебалась, а он покачал головой:
– Нет, мой цветочек. Вы плохо поступили. Как вы объясните это Марку Хардичу?
Не думая, она сказала:
– Соверен – мой друг.
– Не тот друг, которого выбрал бы Хардич.
– Я сама выбираю себе друзей, – сказала она натянуто, и он рассмеялся:
– Пробудитесь, Эмма. Вы ничего не выбираете. Выбор делает Марк Хардич.
– Вы говорите ерунду. – Это так. Она высоко подняла голову. – И я отказываюсь обсуждать с вами Марка. Я знаю, что вы не скажете ничего хорошего о нем. Я не хочу говорить о нем с тем, кто ненавидит его… – Она закусила губу, а он договорил:
