Мексиканский тупик - [2]
Арлин. Так не болтай с ним по ночам. Напиши об этом книгу. Под названием «Роуз и Уолш»… Хоть деньжата в доме заведутся.
Роуз. О, боже, только не это… Он восстанет из могилы и разнесёт мою пишущую машинку вдребезги.
Арлин(закрывает книгу). Поздно уже… Хоть полтора часа поспать… Я ложусь… Не вздумай под утро покупать цветы… Они уже заползают в мою спальню. (Собирает бумаги.) Ты идёшь наверх?
Роуз. Пойду, только чуть позже. Как я люблю сидеть в этой комнате.
Арлин. Опять болтать с ним будешь, сознайся?
Роуз. Нет, не буду, обещаю… Мы оба так устали.
Арлин. Но если всё-таки заговоришь, я включу душ.
Уходит. Уолш тут как тут.
Уолш(провожает Арлин взглядом, затем поворачивается к Роуз и щёлкает пальцами). Ну же, Роуз, ну. Не теряй драгоценные мгновения… Так на чём мы остановились?
Роуз. Когда?
Уолш. На прошлой неделе, в прошлом месяце, пять лет назад… Я ничего не помню, а вот ты должна.
Роуз. Пять лет назад ты был жив. Помнишь себя живым?
Уолш. Разумеется. Еда была вкуснее… Чёрт, я помню, как мне было двадцать два… Волосы на голове торчком как у ежа, целая копна. На мне серый твидовый костюм, без единой складочки. Настоящий пижон.
Роуз(оживившись). ИМЕННО! Обожаю, когда слова так и сыплются из тебя.
Уолш. О, господи, уж любили мы друг друга на всю катушку. Ты была девчонкой в самом соку, недаром, что именно тебя я в баре заприметил.
Роуз. А я вцепилась в тебя мёртвой хваткой… «Он мой», «он мой» — думала я.
Уолш. А я закричал: «Кутить, так кутить, малышка…» Ух! Чью квартиру мы разнесли в тот вечер?
Роуз. Моего мужа… Тогда мы ещё не были женаты… Симпатичный, маленький, лысенький. Без работы никогда не сидел… что про тебя не скажешь… но мне был нужен такой, как ты, чтоб пробудить во мне бешеную страсть настоящей жеребицы.
Уолш. Ну, уж никак не жеребицы, а скорее буйволицы — вожака на просторах Техаса.
Она откидывает голову и смеётся.
Роуз. Чёрт возьми, а ведь ты прав… неужели я была такой?
Уолш. Эй! А загул наш кончился в Мексике. Помнишь как?
Роуз. Мы угнали машину и двинули на юг, чтоб заправиться дешёвым бензином.
Уолш. Ай-ай-ай, как не стыдно… Мы врезались в тележку с авокадо и арахисом… А закончилось всё в баре, в Сан-Диего. Уплетали сырых крабов и зубаток.
Роуз. А помнишь уличную драку!? Ты уделал священника в сомбреро.
Уолш. Полиция гналась за нами до победного вдоль всей мексиканской границы. И кончилась вся история тюрягой в каком-то городишке.
Роуз. Нас поместили в разные камеры, но мы как-то ухитрились насладиться друг другом и там… Здорово было, чёрт возьми.
Уолш. Занимались любовью, когда сидели в разных камерах?
Роуз. Точно.
Уолш. Что-то я такого не припоминаю.
Роуз. Да помнишь ты всё. А мэр города бросал в нас цветы и лепёшки.
Уолш. Не было такого.
Роуз. Ладно, не будем больше об этом. Это просто воспоминания, всё — забыли.
Оба смеются. В этот момент появляется Арлин в халате и тапочках… Опустив голову, медленно подходит к ним.
Арлин. Извините… Простите… Чайку захотелось. (Проходит на кухню.)
Роуз(Уолшу). Нам надо подняться наверх.
Уолш. А зачем? Она нас всё равно не видит.
Роуз. Тебя нет, а меня да… И к тому же слышит нас.
Уолш. Вот как?
Роуз. Да не тебя. Только меня.
Уолш. А когда сами с собой говорим?
Роуз. Меня слышит, тебя нет… Где ты пропадал? Всю ночь тебя прождала.
Уолш. Ну, если честно, что-то со мной происходит… Еле-еле доплёлся до тебя, моя малышка.
Роуз. Ну, хватит меня «малышкой» называть… Ты выглядишь как карикатура на самого себя.
Уолш. Тебе виднее. Единственно, что я ещё хочу посмотреть, так это как публика сидит на мюзикле за ресторанными столиками и уплетает за обе щеки. (Указывает на диван.) Можно я присяду?
Роуз. Мужчины в наше время не просят на это разрешения… Берут и садятся… Отстаёшь от жизни, Уолш.
Уолш. Мне очень нужна смена обстановки. Я столько лет не был среди своих. Я соскучился по ним.
Роуз. По кому именно? По Скотту и Зельде? По Марселю Прусту?
Уолш. Они в лучшем положении. Они уже история. А моё имя ещё на слуху.
Роуз. Как чувствовала. Твой упакованный чемодан в коридоре всегда раздражал меня.
Уолш. Ну, сознайся. Ведь были времена, когда ты швыряла свой упакованный чемодан. И тоже в коридор.
Роуз. Что было, то было.
Уолш. Что верно, то верно. Мужчина, когда он в постели, не скупится на обещания. Честно говоря, я и не собирался сдержать хоть одно из них… Проклятие, вечно приходится расплачиваться за свою страсть. Так или иначе.
Роуз. Проще было оставить на ночном столике двадцать долларов. Это было бы честнее.
Уолш. Ты слишком хорошо думаешь обо мне. Я редко был честен и редко имел при себе двадцать долларов.
Арлин выходит из кухни с чашкой чая. Голова её опущена.
Арлин. Извините… Простите… (Удаляется.)
Уолш. Есть разговор.
Роуз. Пошли в спальню, пока она за сэндвичем с омаром не вернулась… Захвачу бутылку шампанского. Включим музыку в стиле ретро…
Уолш. А времени хватит?
Роуз. У нас на всё время хватит… (Ищет глазами Арлин. Тихо.) Нет у тебя никакого больного сердца. Ты сейчас молодой и здоровый… Иди в мою комнату, прошу тебя… не заниматься же любовью здесь.
Уолш. Всё не то… Это время виновато… Благодаря твоему живому воображению оно ещё работало на нас все эти пять лет… Но свет постепенно гаснет. Нам с тобой становится всё труднее и труднее.
Классик американской драматургии Нил Саймон переносит действие пьесы «Дураки» в некий абстрактный город. Там живут и судья, и доктор, и торговка, и пастух, есть даже Князь. Только нет в этом городе учителя. Впрочем, что можно взять с тех, кому судьбой уготовано быть дураками. Видимо, и жили бы здесь по-прежнему, если бы не приехал в этот город молодой учитель, не влюбился в свою ученицу — красавицу Софью, и не решил попытаться снять проклятие трехсотлетней давности, которое и сделало всех здешних жителей дураками.
Феерическая комедия, полная реприз и курьезов. В ней, согласно популярному рецепту, смешаны составляющие пряного коктейля под названием «захватывающий сюжет»: стрельба и полиция, танцы и скандалы, интриги и тайны, политика и флирт. Словно на белом листе, на светлом фоне декораций появляются девять характерных персонажей в ослепительно ярких костюмах со всей палитрой человеческих страстей — от любви до ревности, от трусости до безрассудства.
Молодожены Кори и Пол поселились в скромной комнате на пятом этаже с дырой в крыше, без лифта и отопления. Медовый месяц в разгаре, но выясняется, что Полу не по вкусу спартанские условия и эксцентричный поступки жены. Кроме всего прочего, его раздражает сосед Виктор из квартиры сверху, который пробирается в свое жилище через их спальню. А Кори этот старый ловелас нравится, и она устраивает ему знакомство со своей матерью…
«Калифорнийская сюита» состоит из мини-пьес, события которых разворачиваются в отеле «Беверли Хиллз». Вниманию зрителей представлены три супружеские пары из Нью-Йорка, Лондона и Филадельфии, которых привели в Калифорнию различные жизненные обстоятельства. Это люди примерно одного возраста, но разных социальных кругов, профессий, национальностей. Их объединяет то, что все они находятся в весьма драматической ситуации, помогающей раскрыть не только их индивидуальности, но и характер отношений, связывающий их друг с другом.
Мэл и Эдна — типичные представители среднего класса. Одна из счастливых пар средних лет, живущих на Манхэттене. Но однажды Мэл теряет работу, их квартиру грабят, Мэл теряет вес в обществе. Стоит только Эдне устроится на работу, как ее тут же увольняют. И это только начало…
«Билокси-Блюз» — это простая и трогательная история шестерых американских парней, призванных в армию в разгар Второй мировой и проходящих в учебке подготовку перед отправкой на европейский фронт. Многое предстоит пережить героям, попавшим под командование своенравного и жесткого сержанта Мэрвина Дж. Туми, многое придется осмыслить и со многим доведется смириться: и с невкусной кашей, и со злыми остротами сослуживцев, и — что самое печальное — с неизбежностью попасть на настоящую войну.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта пьеса, созданная «в четыре руки» двумя авторами, — одна из самых успешных французских комедий за последние 25 лет. Написанная в самом начале 90-х, комедия сыграна тысячи раз в различных театрах, а одна из последних постановок, в театре Fontaine, была удостоена в 2011 году высшей театральной награды Франции, премии Мольера, как лучший комедийный спектакль.«Чай с мятой или с лимоном» — образцовый пример «театра в театре». Сначала мы видим труппу, репетирующую за несколько дней до премьеры бульварную пьесы из эпохи конца 19 века, с джентльменом-грабителем, собирающимся обокрасть аристократическое семейство.
Преуспевающий парижский адвокат Ален Крамер просыпается на диване в своей гостиной совершенно голый рядом со своим помощником… Ни тот ни другой не могут понять, что случилось и как они здесь оказались: конкуренты? черная магия? вудуизм? На беду, их застает жена Крамера, и тому приходится придумывать все более невероятные отговорки, чтобы сохранить брак. В пьесе, ставшей сенсацией прошлого театрального сезона в Париже (премьера сентября 2014 года в театре Мадлен), соединяются родовые черты водевиля и комедии положений с театром абсурда.
Одесский драматург под кабинетом врача-целителя, обещающего избавить всех от всех недугов, собирает очередь страждущих — целую галерею современных социальных типажей: тут тебе и бизнесмен, и налоговый инспектор, и журналистка, и артист, и судья. В помещение заходят рекламные агенты, пожарные, музыканты и даже работники санэпидемстанции — более тридцати персонажей, которых исполнили двадцать два актера. Весь этот ряд довольно точных социальных портретов драматург свел к сюжету христианского мифа: когда после долгого и изнурительного ожидания все-таки появляется Спаситель — врач, лишенный права на медицинскую практику, но способный исцелять и даже воскрешать, — люди, естественно, предают его.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.