Мегрэ и клошар - [4]

— А как направлялись к мосту не видели?

— Я же работал внизу, в машинном отделении, не так ли?

— Получается, что эта пара субъектов, один из которых был одет в светлый плащ, вроде бы пристукнули спавшего клошара, а затем кинули его в Сену?

— Когда я вылез на палубу, тот был уже в воде…

— Медик считает, что при падении в воду клошар не мог бы так пораниться в голову. Как, впрочем, и при нечаянном ударе о бортик набережной…

Ван Хутте смотрел на представителей закона с видом человека, которого это никак не касается.

— Можем ли мы опросить вашу жену?

— Не возражаю против беседы с Аннеке. Только она ничего не поймет, так как говорит только по-фламандски.

Заместитель прокурора взглянул на Мегрэ, как бы интересуясь, нет ли у того вопросов к бельгийцу, но комиссар подал знак, что таковых не имеется. А если и да, то они будут заданы позднее, когда эти господа из магистратуры убудут восвояси.

— Когда мы сможем отчалить? — озаботился моряк.

— После того, как подпишите ваши показания. И при условии сообщить нам, куда направляетесь.

— Так в Руан же…

— Надо держать нас в курсе так же и насчет дальнейшего маршрута. Мой секретарь подойдет к вам, чтобы оформить все бумаги.

— Когда?

— Скорее всего в начале пополудни…

Было видно, что такой расклад пришелся речнику не по душе.

— Кстати, в каком часу вернулся на борт ваш брат?

— Почти сразу же после отъезда «скорой».

— Благодарю вас…

Жеф Ван Хутте вновь помог пробраться по узкой доске, служившей мостками, и немногочисленная следственная группа направилась к мосту, в то время как клошары со своей стороны поспешно отступили на несколько метров назад.

— Что вы думаете об этом, Мегрэ?

— Любопытная ситуация. Не так уж часто нападают на бомжей.

Под аркой моста Мари, прилепившись к её каменному свод, находилось нечто вроде собачьей будки. Но вообще-то дать определение этому бесформенному логову было немыслимо, хотя, судя по всему, оно уже в течение какого-то времени служило пристанищем человеческому существу. Было забавно видеть, в какое оцепенение при виде его впал Паррэн, и Мегрэ не удержался от пояснения:

— То же самое творится под любым парижским мостом. Впрочем, далеко ходить не надо — подобную берлогу можно увидеть прямо напротив Дворца правосудия.

— И полиция сидит сложа руки?

— Стоит их где-то ликвидировать, как они мигом возникают чуть подальше…

Убогое жилище было сотворено из старых ящиков и кусков брезента. Места хватало лишь на то, чтобы там, скрючившись разместился бы один человек. На земле валялись клочки соломы, рваные одеяла, газеты, распространяя вокруг, несмотря на сквозняк, тяжелый и нечистый дух.

Заместитель прокурора поостерегся до чего-либо дотрагиваться, но Мегрэ, нагнувшись, быстро разворошил эту кучу хлама.

Жестяной цилиндр в дырках и решеткой служил печкой, и её дно все ещё покрывал белесоватый пепел. Тут же валялись Бог знает где подобранные куски древесного угля. Раскинув покрывала, комиссар вытащил на свет нечто вроде сокровища: пару краюх заплесневелого хлеба, десятисантиметровый огрызок чесночной колбасы, а из другого угла — книги, вполголоса зачитав их заголовки:

— «Мудрость» Верлена… «Надгробные речи» Боссюэ[8].

Он поднял с мостовой давно, должно быть, мокнувшие там, под дождем, несколько сброшюрованных листков, наверное, извлеченных из какого-нибудь мусорного бака. Оказалось — старый номер «Медицинского вестника»…

И ещё одна книга, точнее её половинка: «Записки с острова Святой Елены»[9].

Следователь Дантцигер выглядел не менее потрясенным, чем его коллега из прокуратуры.

— Ничего себе литература, — ошарашено заметил он.

— У него не обязательно был выбор…

По-прежнему роясь в ошметках одеял, Мегрэ обнаружил одежду: серый, весь в заплатах, измазанный краской свитер, принадлежавший, вероятно, какому-нибудь художнику, желтоватые брюки из тика, войлочные тапочки с дырявыми подошвами и пять разрозненных носков. Последними были извлечены ножницы со сломанным острием.

— Это человек умер? — спросил Паррэн, по-прежнему держась на почтительном расстоянии, — видимо, опасался подхватить блох.

— Час назад, когда я звонил в Отель-Дьё[10], он был ещё жив.

— Есть надежда, что спасут?

— Пытаются… У него перелом черепа, к тому же опасаются, что начинается воспаление легких…

Мегрэ покачал вверх-вниз ломанную-переломанную детскую коляску, которой, наверное, пользовался клошар, обходя и обшаривая мусорные баки. Он развернулся затем к небольшой, но внимательно наблюдавшей за их действиями группке бомжей и по очереди вгляделся в лица каждого. Некоторые отворачивались. Глаза других не выражали ничего, кроме отупения.

— Эй, ну-ка подойди, — указал он пальцем на женщину.

Если бы дело происходило лет тридцать тому назад, когда он ещё работал в Дорожно-патрульной службе, комиссар смог бы поименно назвать каждого, ибо в те времена знал большинство парижских клошаров. Следует признать, что с тех пор они не очень-то изменились, хотя их численность заметно поубавилась.

— Ты где ночуешь?

Женщина улыбалась Мегрэ, словно пыталась его задобрить.

— Там… — прошамкала она, указывая на мост Луи-Филиппа.

— Ты знала типа, которого вытащили из Сены этой ночью?