Медведь против Акулы - [11]

Шрифт
Интервал

Неужели?

С тех самых пор, как предприимчивый молодой человек по имени Элтон Тигпен запатентовал вопрос «Медведь-пр. – Акулы» пять лет назад и впоследствии продал его фирме «ХардКорп» за одиннадцать миллионов долларов, не менее 250 человек выступили с заявлением, что это они, по сути дела, изобрели этот современный коан. Из них около семидесяти пяти подали в суд.

На м-ра Тигпена?

В сущности, да, а также на «ХардКорп» и друг на друга.

Вот оно что. Когда же прекратится это безумие?

Ну, Минди, никак не раньше разборок восемнадцатого августа, когда, как это говорится, земля сойдется с морем в Лас-Вегасе.

А идут ли разговоры о матче престижа, если медведь выиграет на этот раз, Том?

Минди, когда дело касается матча-реванша, предугадать ничего не возможно.

Спасибо, Том. Оставайтесь с нами. Впереди – прогноз на выходные, его представляет вам «Зингер», плюс мы введем вас в курс жуткого крушения пассажирского поезда накануне ночью.

21. Все в руце Господней

Маршрутный одометр говорит: «111», а электронные часы на приборной панели Спортивно-Утилитарного Вездехода говорят: «112».

Думаю, вы понимаете, какие здесь кроются возможности.

М-р Норман давит на газ, выходя из-под контроля автопилота. Он ищет чего-то настоящего, как было, когда м-с Норман лизала его губы, когда они целовались. Это были его зубы? Это был его язык? Это было по телевизору? Что-то лизалось, что-то покусывалось. Это было прекрасно, это было давно.

М-с Норман говорит: «Что ты делаешь?»

М-р Норман говорит: «Стараюсь, чтобы совпали одометр и часы». Он говорит: «Это было бы кстати».

М-с Норман говорит: «Кстати?»

М-р Норман говорит: «Приятно».

Он продолжает давить на газ, заворачивая на обочину, чтобы обойти медленные машины, горящее топливо, дохлых собак, бродяг. Он говорит: «Рубеж».

М-с Норман напрягается, ее осанка делается даже лучше, чем когда-либо. Она говорит: «Ну, мы могли бы просто переставить часы, чтобы они совпали с одометром».

Это м-с Норман, его спутница жизни? Переставить часы и одометр? Как они дошли до этой пропасти, до этой бездны нечуткости? Можно ли вообще почувствовать, если тебе лижут зубы?

М-р Норман говорит: «Но в таком случае это было бы незаслуженно».

Он выворачивает руль, выезжая на пыльную, прокаленную солнцем разделительную полосу, чтобы обойти школьный автобус, на боку которого во всю длину нарисована акула. Акула одета в фиолетовую атласную мантию с золотыми буквами. Атласная мантия говорит: «Все в руце Господней».

На хвосте акулы какой-то медверорист написал спреем: «ГЛИСТА».

М-с Норман говорит: «Что незаслуженно?»

М-р Норман, облизывая верхние передние зубы, говорит: «Рубеж».

Одометр говорит: «112».

М-р Норман говорит: «Эй, у нас получилось. Смотрите, мальчики».

Мальчики (спящие) спят, нацепив темные очки и наушники. На Мэтью бейсбольная кепка с треугольными зубами на козырьке и жаберными щелями по бокам. Вид у кепки злостный.

Девятидюймовый Телевизор (TV) на полу, экраном кверху. Парень из «Метео-Экстрим», бывший военный корреспондент, говорит: «Вот как это в действительности видит туман».

Спорить не приходится – Мэтью было бы наплевать на папино геройство. Кертису же оно могло бы напомнить кое-что недавнее, по-настоящему здоровское.

Часы говорят: «1:13».

М-р Норман говорит: «Черт».

Он снижает скорость и запускает автопилот.

М-с Норман говорит: «Но у тебя получилось, лапушка».

М-р Норман говорит: «Они совпали на несколько секунд».

Еще одно письмо на донышке почтовой сумки Последнего Фолк-певца говорит: «Думаешь, тебе досталось на «М-пр-А» на Льду? То ли еще будет».

М-с Норман говорит: «И ты это заслужил».

М-р Норман говорит: «Самое смешное, что я ничего такого не чувствую».

22. Старые телевизоры. Часть III

Раньше люди приходили домой после тяжелого рабочего дня, разваливались перед телевизором, не соблюдая осанки, и щелкали, щелкали, щелкали. Весь вечер щелкали по каналам, где показывали барахло, которое не хотелось смотреть. Дистанционка. Некоторые называли ее «лентяйка». Некоторые – «пультик» или «волшебная палочка». У нас дома ее называли «бластером». И, само собой, я помню времена, когда мы эти хреновины переключали вручную.

Они знали, что что-то упускают. Им было нужно что-нибудь получше. Сотня каналов, но в большинстве своем они не учитывали прихотливые вкусы конкретного зрителя.

Зрители знали, что хотят смотреть телевизор, но не получали от этого настоящего удовольствия. Щелк, щелк, щелк. И вот появилось ЭСВ TV, TV, которое вас знает – вас, – которое читает ваши мысли. Из всеобъемлющего основного меню вы программируете до тридцати восьми Генерализованных Тем Персонального Интереса (GTPI) – ракеточный спорт, овощное садоводство, средне-мягкая порнография, ретро-ралли – и ЭСВ TV показывает вам то, что вы хотите видеть. Вам не нравятся классические автомобили или голодающие дети Африки? Ну так вы их больше не увидите. Вообще. Ну и – да – патентованный датчик, который чувствует, когда зритель скучает или недоволен. Сегодняшние телевизоры перещелкиваются сами, не стоят на месте, находят идеальную программу и находят ее на раз. Эти старые инфо-ролики ЭСВ TV уже стали классикой – женщина в бикини с блестками раздалбывает пультик кувалдой.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.