Медный лук - [34]

Наутро он складывал в маленьком домике пожитки. Впрочем, собирать было почти нечего. В те годы, когда он здесь жил, у бабушки было немало добра. Он помнит — голубое керамическое блюдо, она им очень дорожила. А на стене коврик из красной пряжи. Наверно, проданы в голодные дни. Все, что имело смысл забрать из этой развалюхи, уместилось в один узел.

С той минуты, когда бабушка умерла, Лия сидела тихо, как мышка, ждала, сложив на коленях руки. Словно маленький ребенок, делала, что скажут, ела, что он ей приносил.

— А бабушке не хочется есть? — спросила она однажды.

— Нет, — ответил Даниил.

— А там не холодно, где она сейчас?

— Нет, ей никогда больше не будет ни холодно, ни голодно, — пообещал брат.

Теперь он терпеливо пытался объяснить ей, что они отправляются жить в другое место:

— У Симона дом гораздо лучше. Там нет крыс, не холодно, и крыша зимой не протекает. У тебя будет постель, как у богатых девочек.

Она слушала, голубые глаза широко раскрыты. Даниилу казалось — сестра все поняла. Но когда пришла пора выйти из дома, выяснилось — он ошибся. Стоило только широко раскрыть дверь, как она шарахнулась от света, словно от меча над головой. У домика собралась кучка соседей — поглазеть на переезд. Лия бросила на них взгляд — и вжалась в стену. Что бы Даниил ни говорил, как ни уговаривал, она не двигалась с места. У юноши чуть не лопнуло терпение. Как же хочется схватить ее в охапку и, невзирая ни на что, перенести в новый дом. Но чутье подсказывало — потащи он ее силой, никогда уже сестра не станет доверять брату. В конце концов он вышел из домика — поговорить с соседями.

— Так не получится, — буркнул он. — Лии невмоготу взгляды людей. Ей ни за что не пройти по всему селению. Придется оставлять ее здесь одну, пока я работаю.

— Тогда ты лучше привяжи сестру, — посоветовал сосед, с опаской жавшийся в сторонке. — У моего родственника дочь одержима бесами, так он ее на цепь посадил.

Даниил покачал головой. Видел он этих людей, несчастных, безумных созданий, привязанных к дереву, как собаки. Нет, с Лией такого не будет, лучше уж он останется здесь вместе с ней, и пусть домик рассыпается вокруг них в прах. Он вернулся в дом, хлопнул дверью — наземь обрушилась туча пыли и глины.

После полудня в дверь робко постучали. У порога стояло странное сооружение, никак не догадаться, что это такое. А рядом ухмылялся во весь рот живущий неподалеку пожилой плотник.

— Это носилки. В таких знатных римских матрон носят. Посади сюда сестру, ей будет покойно, словно в своей постели. Моя жена сшила вместе плащи — получились занавески. Четверо мужчин ждут за углом — тащить носилки, но мы не покажемся на глаза, пока она не заберется внутрь.

И снова у Даниила перехватило горло. Ему стало ужасно стыдно. Отчего они так добры к нему, отверженному изгою, которого до вчерашнего дня никто толком и не знал?

Соседи разошлись по домам, и Даниил смог убедить сестру выглянуть на улицу:

— Смотри, так путешествуют только царицы. Наверно, в таких вот носилках царица Савская прибыла в гости к царю Соломону[54]. Ты садись внутрь, и мы задернем занавески, плотно-плотно. Сама не заметишь, как окажешься в новом доме.

Девочка покачала головой. Он ее не торопил. Видно было, любопытство уже проснулось. Глаза Лии то и дело останавливались на двери.

— Никто меня не увидит? — наконец прошептала она.

— И конца мизинчика.

— А отсюда нужно уйти, да, Даниил?

— Мне хочется видеть тебя рядом, когда я работаю. Будешь все время со мной — ладно?

Прошло немало времени, покуда она сдалась. Шагнула к двери, в ужасе остановилась на пороге. Но прежде чем Лия вновь забилась в угол, Даниил подхватил сестру на руки. Девочка уткнулась лицом в плечо брата, тихонько захныкала, но не закричала. Он осторожно посадил ее в внутрь, задернул занавески, скрывая ото всех маленькую дрожащую фигурку.

Да, Лия путешествовала по селению как истинная царица. Следом вышагивал Даниил, тащил узел с пожитками, вел на веревке черную козочку. Соседский мальчишка волочил ткацкий станок, единственное сокровище Лии.

В новом доме столько работы, что просто нет времени думать о пещере. Ранним утром, прежде чем к колодцу придут женщины и девушки, надо принести в дом кувшины с водой. Не мужская это работа, не говоря уже о подметании пола, стряпне или стирке. Но хочешь не хочешь, а делать надо. Еще в пещере приучился он обходиться своим силами — там никакие женщины обед мужчинам не подносили. Но тут, в селении, все куда сложней, и за Лией нужен глаз да глаз.

Как только двери кузни отворились, жители селения потащили все, что ждало починки. Сперва они смотрели на молодого кузнеца с некоторой опаской — неизвестно, что ожидать от незнакомца. Но Даниил с головой погрузился в работу. Что ни говори — приятно каждое утро входить в мастерскую Симона, где все лежит на местах — железные чушки, аккуратные ряды инструментов, щипцы, зубило, молот. Пять лет Даниил сам плавил железную руду и мастерил неуклюжие инструменты. Он и не догадывался, каково его уменье — привык навыками восполнять отсутствие подходящих орудий. Прошло совсем немного времени, и юноша понял — инструменты в мастерской Симона повинуются ему без труда. За что он ни брался, все выходило крепким, легким и надежным. Новость быстро разошлась по округе — мол одой кузнец работает на славу, и какое кому дело до того, что он хмурит брови да глядит волком.