Медный лук - [35]

У Даниила впервые появились деньги в кармане — хватало и на мясо от мясника, и на круглые плоские лепешки ячменного хлеба от соседа-пекаря. Конечно, в горах еды было больше — там мясо не переводилось, просто спустись в долину и хватай овцу из отары, но Лия, наверно, в жизни так роскошно не ела.

Когда ужас переезда мало-помалу прошел, Лия стала потихоньку обживаться в новом доме. Маленькие радости доставляли ей несказанное удовольствие — подолгу расчесывала она мягкие, пушистые волосы, расставляла кувшины и плошки на полке, рассматривала узоры солнечных лучей на беленой стене. Как же она похожа на Самсона, ни на миг не хочет выпустить брата из виду. До чего странно вышло, избавился от большой черной тени и заполучил маленькую серую, немногим больше мышонка, но такую же неотвязную. Лия просила, чтобы дверь между домом и мастерской никогда не запиралась. Долгими часами просиживала она, наблюдая за ним сквозь полуоткрытую дверь. Стоило кому-нибудь войти, она тут же исчезала, забивалась в угол, ждала, пока посетитель уйдет. Иногда Даниилу казалось — она и их разглядывает сквозь длинные светлые волосы.

Даниилу не нравилось, что сестра бездельничает весь день напролет. Он уговаривал ее сесть за ткацкий станок, но она понятия не имела, откуда взять пряжу. Лия знала одно — бабушка приносила нитки, а потом забирала готовую ткань. В одно прекрасное утро в мастерскую заглянул человек — не со сломанными инструментами, а с большим мотком льняной пряжи в руках. Он оказался слугой одной богатой вдовы из Хоразина — выяснилось, что она скупала все натканное Лией полотно. Сперва Даниил решил — добросердечные люди из жалости давали сестре работу. Но к его изумлению, вдова и не подозревала о Лии, она брала полотно за отменное качество. Слуга радовался, что отыскал ткачиху. Даниил поставил ткацкий станок в угол, откуда Лия могла по-прежнему видеть его в открытую дверь мастерской. Теперь он то и дело сам с удивлением поглядывал на проворные пальчики умелой мастерицы.

Однажды, когда работы в кузнице было немного, Даниил нашел на полке кувшин с мерой пшеничной муки и решил попробовать испечь хлеб. Развел огонь в глиняной печурке, насыпал горку муки. Подлил воды. Теперь надо размять комковатую массу, вылепить плоскую лепешку. Как же мама это делала? Он так увлекся, что не сразу заметил, как две маленькие ладошки погрузились в тесто.

— Не так, — шепнула Лия и, положив шматок теста на плоский камень, принялась ловко и умело раскатывать его скалкой, которую достала с полки. Протянула тонкую, округлую лепешку, ему оставалось только прилепить ее к раскаленной стенке печи. До чего вкусно пахнет печеным тестом! Лепешка получилась мягкой, с хрустящей корочкой. С той поры они всегда пекли хлеб вдвоем, к тому же теперь не надо платить немалые деньги пекарю. Лия научила брата, как сохранять чуточку старого теста для закваски на завтрашний день.

Неожиданности следовали одна за другой. За домом оказался небольшой клочок земли — Симон посадил там кое-какие овощи для скромных нужд своих одиноких трапез. Несмотря на буйную путаницу сорняков — их давно никто не полол, Даниил разглядел в траве блестящую зелень огурца и как-то вечером, закрыв мастерскую, вышел во дворик и решил прополоть грядку — авось найдется что-нибудь полезное. Он проработал немало времени, приятно повозиться в земле, принюхиваясь к свежему запаху травы. Вдруг за спиной раздались тихие шаги. Лия присела на корточки рядом, погрузила руки в зелень, совсем как раньше в тесто.

— Не надо, Даниил, — сказала девочка, — ты морковку вытягиваешь!

Он глядел на сестру, боясь даже заговорить.

— Смотри, — показала она. — Красные листики — свекла, а вот тут лук. Все остальное — сорняки.

С той поры Лия немало времени проводила в огородике, притаившемся за высокой глинобитной стеной. Бледные щечки постепенно покрылись легким золотистым загаром. Даниил раздувал меха в кузне и думал, думал не переставая. Он ведь знать не знал, что делалось в маленьком домишке, скрытом позади улицы сыроваров. Он-то считал — девчонка навсегда лишилась ума после той страшной ночи. Чем он лучше, со стыдом размышлял юноша, тех соседей, что советовали посадить ее на цепь? И бабушку винить не в чем. Старуха сама была еле жива от горя и непосильного труда. А тут еще ребенок кричит целыми днями, не удивительно, что она никогда не доверяла ей никакой домашней работы.

Теперь он видел — Лия, наблюдая за бабушкой, запомнила все, до мелочей. Хорошо бы сестре взять на себя часть домашних обязанностей, может, тогда к нему вернется мужское достоинство.

Прошло несколько дней, и Даниил понял — слишком рано он обрадовался. Работа за ткацким станком продвигалась — но со скоростью улитки. Девочка слишком быстро уставала. Она капризничала, жаловалась на грубых, громкоголосых мужчин в мастерской, требовала, чтобы он их на порог не пускал.

Она словно никак не могла взять в толк — такая у него работа, и ничего тут не поделаешь. Бывает, она всем довольна, весела и счастлива, но вдруг громкий стук в дверь или крик где-то в отдалении, и эти обыденные звуки вновь возвращают Лию в то беспокойное состояние, когда она долгими часами, а нередко и днями, ничего не делает, даже ложку в руку взять не может.