Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты - [36]

Женитьба эта стала для великого герцога причиной охлаждения к нему со стороны народа и раздоров в собственной семье. Все питали жалость к набожной австрийской принцессе, для которой среди одного из самых распутных дворов Европы не нашлось ни слова клеветы даже у самых злоречивых придворных принца; все видели, как этот бедный северный цветок блекнул и увядал под чересчур жгучим для него солнцем, и немало безмолвных слез признательности было пролито над ее могилой; так что это полное забвение не только приличий, но и собственной клятвы показалось народу святотатством.

Но куда хуже это выглядело в глазах кардинала Фердинанда, видевшего на своем пути к трону лишь одно препятствие: хилого и немощного ребенка, который явно не мог прожить долго и, как все и предполагали, умер в возрасте четырех или пяти лет. Его смерть пробудила все честолюбие Бьянки, которая еще прежде добилась, чтобы ее гласно признали великой герцогиней, что и произошло 1 сентября 1579 года, и, в предвидении этой смерти, решила любой ценой подарить наследника короне.

Некая иудейка, почти никогда не покидавшая ее, пустила в ход все свое чародейство, все свои зелья, все свои заклятия, но так и не добилась успеха; тогда Бьянка решила прибегнуть к более действенному средству и раздобыть такого наследника уже в готовом виде, коль скоро не могла произвести его на свет сама. И потому в начале 1576 года, то есть через тринадцать лет после своего первого знакомства с герцогом, она заявила, что у нее проявились все те недомогания, какие обычно сопровождают начало беременности. Герцог, вне себя от счастья и ни минуты не сомневаясь в подлинности этих симптомов, поделился радостью со своим ближайшим окружением.

На протяжении девяти месяцев, с неизменной настойчивостью и ловкостью, Бьянка терпеливо разыгрывала одну и ту же комедию, изображая почти постоянные недомогания и целыми неделями оставаясь в постели, так что в конце концов в эту беременность поверили даже самые недоверчивые.

По плану, роды должны были произойти в ночь с 29 на 30 августа 1576 года. Уже с утра Бьянка сделала вид, что у нее начались схватки; едва услышав это известие, великий герцог примчался к ней и заявил, что не покинет ее, пока она не разрешится от бремени. Это совсем не устраивало Бьянку, так что схватки продолжались до трех часов ночи, когда, наконец, удалось уговорить великого герцога хоть немного отдохнуть. Но стоило ему лечь в постель, как Бьянка родила. С этой радостной вестью тотчас же кинулись в спальню герцога. Само собой разумеется, новорожденный оказался мальчиком; его назвали Антонио, поскольку заступничеству этого блаженного отшельника Бьянка приписала нежданную милость, полученную ею от Небес.

Однако тайна раскрылась и вот каким образом. Всей этой интригой руководила наперсница Бьянки, но примерно через год, поскольку она дала своей хозяйке какой-то повод для недоверия, ее наградили крупной денежной суммой и отослали домой, в Болонью. В горах на нее напали, ранив ее четырьмя ружейными выстрелами, два из которых оказались смертельными, однако умерла она не сразу. Когда ее доставили в Болонью и допросили о происшествии, жертвой которого она стала, женщина заявила, что распознала в убийцах не грабителей, как можно было подумать, а флорентийских солдат; и поскольку у нее не было сомнений по поводу того, кто послал этих солдат, она поведала все, рассказав, что великая герцогиня не была беременна, а лишь изображала беременность; что ребенок, который считается наследником престола, всего лишь сын какой-то нищенки, родившей накануне вечером, и что его купили у нее за тысячу дукатов и принесли во дворец запрятанным в лютне, так что никто его не видел, но что касается нее, то, готовясь предстать перед Господом, она подтверждает, что этот ребенок не является ни сыном великого герцога Франческо, ни сыном великой герцогини Бьянки.

Протокол допроса был отправлен в Рим, кардиналу Фердинандо, который дал себе слово употребить его в свою пользу.

Это разоблачение, о котором кардинал сообщил великому герцогу и в которое великий герцог не поверил, привело, как нетрудно понять, к охлаждению между братьями; последовал обмен желчными письмами; пошли разговоры о гласном протесте, с которым может выступить кардинал. Рассудив, что она пропала, если вся эта история выплывет наружу, Бьянка решила помирить братьев, и кардинал сам предоставил ей такую возможность.

Фердинандо был настолько расточителен, что тратил деньги не считая; в итоге, не имея возможности жить с тем великолепием, какое представлялось ему приличествующим его положению, на собственные доходы, он уже несколько раз обращался к Франческо с просьбой ссудить его деньгами в счет своей будущей ренты. Пока братья были в ладу друг с другом, Франческо без всяких возражений предоставлял такие ссуды, но после скандала, устроенного братом, наотрез отказался помогать ему каким-либо образом, так что кардинал, живший в Риме, оказался крайне стесненным в деньгах и пребывал в полной растерянности, как вдруг он получил от Бьянки письмо, в котором она предлагала выступить посредницей между ним и своим мужем, а в качестве награды за свое посредничество просила его нанести им осенью визит. Кардинал, нуждаясь в деньгах, обещал все, что от него требовали. Бьянка, которой было достаточно лишь попросить, чтобы получить, отправила ему сумму вдвое больше той, какую он пожелал.