Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты - [35]

Вне всякого сомнения, Франческо решил, что Козимо прав, ибо через несколько недель после своей свадьбы, не считая нужным таиться долее, он обставил для Бьянки очаровательный дворец на улице Маджо. Оставался Бонавентури, но в этом отношении он оказался более покладистым, чем можно было ожидать, и к тому же в свой черед завел в городе любовницу.

И в самом деле, атмосфера придворной жизни сделала его высокомерным и заносчивым; чувствуя поддержку со стороны молодого великого герцога, никогда не оставлявшего его без денег, дни он проводил в увеселениях, а ночи — в разгулах, и в разгар всего этого случилось так, что он безумно влюбился в одну из самых знатных флорентийских дам, чье имя история не называет, однако это та самая особа, которую можно увидеть изображенной в облике Марии Магдалины в капелле Кавальканти церкви Санто Спирито. Ее родственники не находили ничего дурного в том, что у нее может быть любовник, но не хотели, чтобы это был человек подобного пошиба, и потому всей силой своей власти воспротивились любовной страсти Бонавентури. Он же весьма быстро освоился с тем, что никто ему не прекословил, и, затеяв у себя дома ссору с одним из племянников этой дамы, ударил его по лицу, а затем, схватив пистолет, лежавший на столе, стал угрожать своему обидчику, что пристрелит его, если тот по-прежнему будет вмешиваться в дела, которые его не касаются. Племянник, не желая драться на дуэли с человеком столь низкого происхождения, подал жалобу великому герцогу Козимо; великий герцог, выказывая присущие ему спокойствие и сдержанность, выслушал жалобщика и, ничего не ответив, подал ему знак, что все будет в порядке и он может удалиться. Неделю спустя на Бонавентури, возвращавшегося ночью домой, напала банда вооруженных людей, которые нанесли ему двадцать пять ранений; в итоге на рассвете его обнаружили мертвым в тупике возле моста Святой Троицы, у начала Виа Маджо.

Юношеская любовь, связывавшая сердца двух венецианских беглецов, уже давно угасла. Так что Бьянка быстро утешилась после смерти Бонавентури, а если в глубине души и скорбела о нем, то у нее доставало сил скрывать это чувство от Франческо, тем более, что она знала, как нужно ему было после долгих трудов по управлению государством, к которым его приобщал отец, видеть ее радостное лицо. Молодой великий герцог не любил жену, и неприязнь эта была вызвана не ее телесными изъянами — напротив, принцесса Иоанна была чрезвычайно красива, — а полным несоответствием их характеров. Взращенная в строгости австрийского двора, получившая благочестивое воспитание немецких принцесс, она с отвращением взирала на распутные нравы, царившие в итальянских городах, и не могла понять тех безумных увеселений и вечных развлечений, что так необходимы сердцам южан. И потому Франческо было нетрудно держать слово, данное им Бьянке; его отношения с женой сводились лишь к соблюдению приличий, и великой герцогиней Тосканы на деле была Бьянка. Иоанна вечно жаловалась, и ее жалобы, вместо того чтобы возвратить ей мужа, еще более отчуждали его от нее; она дошла до того, что обратилась к великому герцогу Козимо, который не раз мог бы упрекнуть себя в грехе такого же рода в отношении Элеоноры Толедской и Камиллы Мартелл и, двух своих жен; отвечая снохе, он ограничился словами, что не следует верить всему, что ей говорят, да и к тому же молодости следует давать волю, а в заключение выразил полнейшую уверенность в том, что его сын никогда не позволил бы себе дурно обходиться с женой; подобные доводы, как нетрудно понять, плохо утишили гнев брошенной супруги: она предпочла бы, чтобы муж был груб с ней, но любил ее; в итоге жажда мести день за днем копилась в сердце надменной дочери Цезарей и, не имея выхода, душила ее.

Иоанна Австрийская умерла при родах, успев подарить перед тем мужу трех дочерей и сына; перед самой кончиной она призвала мужа к своему смертному ложу и, глядя на него взором, пылавшим последними отблесками снедавшей ее любовной страсти, промолвила при виде его слез:

— От моего недуга нет лекарства, да и к тому же я рада умереть. Препоручаю вам моих детей и всех, кто последовал за мной, покинув двор моего отца; что же касается вас, то, во имя Небес, ведите впредь жизнь более христианскую, нежели вы вели до сегодняшнего дня, и всегда помните, что я была вашей единственной супругой перед Богом и людьми и нежно любила вас.

С этими словами она обняла и благословила своих детей, а затем, сделав последнее усилие, чтобы прижаться устами к устам мужа, скончалась, все еще обнимая его за шею; случилось это 10 апреля 1578 года.

Ее смерть произвела глубокое впечатление на Франческо, и его первое побуждение состояло в том, чтобы следовать заветам женам; в итоге он покинул Флоренцию и затворился в одном из своих замков. Но переход от прежнего образа жизни к новому оказался чересчур резким; его решимость, хотя бы из-за того, что она была чрезмерной, не могла длиться долго; письма Бьянки начали пробивать брешь в его замыслах затворничества, а все остальное сделало ее присутствие: как только он вновь увидел ее, она обрела над ним прежнюю власть. Тем не менее его терзала совесть; он посоветовался с монахом, к которому питал полное доверие, и монах, заранее предупрежденный, указал ему на превосходное средство утишить угрызения совести: заключалось оно в том, чтобы жениться на Бьянке. И действительно, 18 июня 1579 года, то есть через пятнадцать месяцев после смерти Иоанны Австрийской, он тайно обвенчался в часовне Палаццо Питти с женщиной, с которой обещал никогда более не видеться. За пять лет перед тем умер Козимо.