Медея - [8]
Когда я взял тебя в Колхиде, ты была обыкновенной девушкой, только более красивой, более неприступной, чем другие, я завладел тобой и увез вместе с золотым руном. Я похитил тебя вместе с золотом твоего отца, чтобы побыстрее, как и золото, промотать тебя, чтобы беспечно пользоваться тобой. И об этом Язоне ты жалеешь? О боги, ведь у меня, кроме тебя, были и корабль, и верные товарищи, меня ждали впереди новые приключения… Сначала, Медея, я любил тебя также, как ты меня: я искал наслаждений. Для меня весь мир был Язоном, его радостью, его мужеством, его силой, его голодом. И раз мы оба были голодны и зубасты, то неизбежно в один прекрасный день кто-нибудь из нас должен был пожрать другого.
И вот как-то вечерам — этот вечер не отличался от других — ты, словно девочка, заснула за столом, положив голову мне на плечо. Именно тогда, в тот вечерний час, когда ты, возможна, была просто утомлена дальней дорогой, я внезапно почувствовал, что обязан заботиться о тебе. За минуту до этого я еще был Язоном, думал лишь о своем удовольствии и силой брал его повсюду. Но стоило тебе умолкнуть, стоило твоей голове склониться на мое плечо, как все эта кончилось… Кругом продолжали смеяться и болтать, но меня уже не была с этими людьми. Юноша Язон умер. Я стал твоим отцам, твоей матерью; на маем плече покоилась голова уснувшей Медеи. И какие грезы проносились в твоей маленький женской головке, пака я заботливо поддерживал тебя? Потом я унес тебя на наше лаже, и в эту ночь я не обладал тобой и даже не хотел тебя. Я только смотрел, как ты спишь. Ночь была спокойной, мы намного опередили погоню, посланную твоим отцом; мои вооруженные товарищи нас охраняли, и тем не менее я не решался сомкнуть глаз. Всю ночь я защищал тебя, Медея, сам не знаю от кого.
Наутро мы снова пустились в путь, и дни проносились похожие друг на друга, на мало-помалу мои спутники, по первому зову последовавшие за мной в неведомые моря, эти колхидские юноши, спешившие по одному моему знаку броситься на чудовищ со своим хрупким оружием, начали испытывать страх. Они поняли, что я перестал быть их вождем, что теперь, когда я нашел тебя, я уже не поведу их на новые завоевания. Взгляды товарищей стали грустными и даже как будто презрительными, но они ни в чем не упрекали меня. Мы поделили золото, и они покинули нас. И тогда в мире все встало на свои места. Я думал, что до конца дней своих буду видеть его таким. Мир воплотился в Meдee.
Неужели ты забыла о там времени, когда мы были всегда вместе, делились друг с другом каждой мыслью? Два сообщника в борьбе с жизнью, день ото дня становившейся все трудней, два маленьких брата, которые, засучив рукава, несут свою ношу, шагая бок а бок, всем равные, готовые ко всему, даже к смерти, они без лишних слав все делили поровну: и пожитки, и усталость, и бутылку вина за трапезой, а в стычках каждый дрался своим ножом. Ты обиделась бы, протяни тебе руку, предложи я тебе помощь во время трудного перехода. Лишь одним маленьким аргонавтам командовал Язон. Хрупкая, с волосами, спрятанными под косынку, со светлыми глазами, устремленными прямо вперед, ты была моим единственным войском, но с этим маленьким верным солдатом я мог завоевать весь мир!.. Даже в первое утро на «Арго» с тридцатью своими матросами, готовыми отдать за меня жизнь, я не чувствовал себя таким сильным. А по вечерам, на привале, когда солдат и полководец снимали, пропыленную одежду, они поражались тому, что одинаковое платье скрывает, мужчину и женщину, которые, оказывается, любят друг друга…
Пусть теперь мы несчастны, Медея, пусть между нами все кончено и мы страдаем… На эти дни нам были дарованы, и никаким позором, никакой кровью их нельзя запятнать…
Молчание. Язон задумался. Пока он говорил, Медея села на корточки, обхватив руками колени, низко опустив голову. Он тоже присаживается рядом, не глядя на нее.
Но потом к маленькому воину вернулась его женские обличье, а полководцу тоже пришлась снова стать мужчиной, и тогда мы начали причинять друг другу страдание. Другие девушки проходили по улицам, и я не маг не оглядываться на них. Впервые услышал я — и эта меня удивила, — как заливисто смеешься ты, разговаривая с другими мужчинами, а потом ты начала лгать. Ты солгала один раз, и эта ложь долго следовала за нами, как ядовитая тварь; мы отворачивались от нее, не смея взглянуть ей в глаза. Потом ты лгала еще, с каждым днем все больше и больше. И по ночам, когда мы молча отдавались друг другу, стыдясь, что наши тела вce еще остаются сообщниками, рой этих обманов копошился вокруг нас и смрадно дышал во мраке. Наша ненависть, должно быть, родилась в одной из этих любовных схваток, лишенных нежности, и с тех пор мы скитались втроем: ты, я и она между нами. Но зачем говорить о том, что уже мертво? Моя ненависть тоже умерла…
Медея(тихо). Если то, о чем мы говорим, уже мертво, то почему же мы оба так страдаем, Язон?
Язон. Потому, что все на свете рождается в муках и в муках умирает.
Медея. Ты страдал?
Язон. Да.
Медея. Поступая по-своему, я была не счастливее тебя.
Язон. Я это знаю.
Пауза.
Жан Ануй (1910 — 1987). Известный французский драматург. Комедии Ж. Ануя — трагикомедии, фарсы и водевили составили несколько циклов, каждый из которых, отличаясь тематическим и стилевым единством, во многом близок литературе экзистенционализма — проблемесуществования человека в абсурдном мире. Особое внимание в своих поздних произведениях Ж. Ануй уделяет извечному конфликту поколений, бессмысленности и бесперспективности политической борьбы, гнетущей повторяемости исторических ошибок и преступлений.
В основе спектакля лежит интеллектуальная пьеса Жана Ануя, которая, впрочем, служит лишь предлогом для данного сценического повествования — спектакль выходит далеко за рамки написанного. Действие разворачивается в послевоенной Франции, на некоем заштатном курорте, постояльцев которого призван развлекать небольшой оркестр.Каждый из оркестрантов рассказывает трагические эпизоды своей жизни, заново проживая их перед зрителями. Но это не просто история одного оркестра, это история всего человечества, причем преподнесенная нам под увеличительным стеклом, во всей своей правде и неприглядности.
Костюмированная драма «Бал воров» известного французского драматурга Жана Ануя, которую сам автор назвал «комедия-балет», сильно отличается от всех других его произведений. Компания мелких жуликов разрушает спокойствие курортного городка — самый удачливый из них похищает не только бриллианты, но и любовь местной красавицы. Ей приходится делать выбор между криминальным миром и миром высшего общества.
«Птички» Ануйя — остросатирическая комедия, отмеченная авторским сарказмом. Писатель использует старинную фарсовую традицию для создания обобщенного гротеска с нарочито подчеркнутыми отрицательными качествами персонажей. Образ Арчибальда — гошистского писателя, бывшего властителя дум молодежи, — представляет собой сгусток всех пороков. Он трус, позер, обжора, лодырь, лицемер, похотливый и гнусный развратник, подрабатывающий на «сексуальной революции». Под стать ему его родственники.Автор поместил всю компанию в экстремальную ситуацию, когда над их жизнью нависла угроза, что позволило ему обнажить неприглядное нутро каждого из персонажей.
Пострадав в результате несчастного случая, богатый аристократ Филипп нанимает в помощники человека, который менее всего подходит для этой работы, — молодого жителя предместья, Абделя, только что освободившегося из тюрьмы. Несмотря на то, что Филипп прикован к инвалидному креслу, Абделю удается привнести в размеренную жизнь аристократа дух приключений. По книге снят фильм, Intouchables, который в российском прокате шел под названием 1+1. Переведено для группы: http://vk.com/world_of_different books на http://notabenoid.com/book/49010/.
Ясмина Реза родилась 1 мая 1959 года. Училась в Париже и в университете г. Нантерра (отделение театра). Как актриса играла в пьесах Мольера, Саша Гитри и многих современных авторов. За первую пьесу «Разговоры после погребения» (1987) получила несколько драматургических премий, в том числе премию Мольера. Автор пьес: «Разговоры после погребения» «Путешествие через зиму» (1989) «Искусство» (1994) «Человек случая»(1995). Пьеса «ART» получила: премию Мольера, премию «Ивнинг Стандард» за лучшую комедию 1996 года, премию Лоренса Оливье 1997 года, премию критиков за лучшую пьесу, премию «Тони» и др.
Действие пьесы разворачивается в 1964 году в католической церковной школе в Бронксе. Директор школы, строгая и требовательная монахиня, сестра милосердия, Алоизиус Бьювер, теряется в смутных сомнениях относительно отца Флинна, священника церкви, при которой существует школа. Она собирает своих преподавательниц (также монахинь) и намекает им, что со священником что-то не в порядке и что они должны быть бдительными и сообщать ей о всём, что им покажется странным или необычным. Пьеса получила Пулитцероскую премию и Тони за лучшую пьесу в 2005 году.
Авторская мифология коня, сводящая идею войны до абсурда, воплощена в «феерию-макабр», которая балансирует на грани между Брехтом и Бекеттом.
Пьеса в пяти картинах (сценическая версия одноименного фильма Билли Уайлдера) о трагедии забытых «звёзд» Голливуда.
«Политический театр» Э.Елинек острием своим направлен против заполонившей мир индустрии увеселения, развлечения и отвлечения от насущных проблем, против подмены реальности, нередко весьма неприглядной, действительностью виртуальной, приглаженной и подслащенной. Писательница культивирует искусство эпатажа, протеста, бунта, «искусство поиска и вопрошания», своего рода авангардистскую шоковую терапию. В этом своем качестве она раз за разом наталкивается на резкое, доходящее до поношений и оскорблений противодействие не только публики, но и критики.