Меч войны - [166]

Наконец его люди отразили атаку, и он смог взглянуть наверх, когда новый залп батареи, скрытой в саду, потряс землю.

Команда прапорщика Барклая, тянувшая тяжёлое орудие вдоль дороги, была застигнута градом огня. В одно мгновение орудийный расчёт превратился в груду исковерканных тел, а траншею засыпало землёй вперемешку с оторванными конечностями и кусками пушечного прибойника.

На дороге орудие, оставшееся без пушкарей, скатывалось с уклона. Его большие колеса со спицами неуклюже поворачивались, наезжая на травянистый край траншеи. Орудие задержалось на краю, пошатнулось и затем опрокинулось набок, прямо на копошащихся внизу солдат.

Хэйден ощутил огромный вес пушки, упавшей рядом с ним и вырвавшей из его хватки человека, с которым он схватился. Затем что-то сильно ударило его по голове, и он потерял сознание.

Очнулся Хэйден лежащим на склоне траншеи среди затоптанной травы с головой, плохо осознающей происходящее. Липкая теплота распространялась по его животу, Боль была не очень сильной, но он не знал, какой она будет, если вытащить шпагу. Когда-то в Калькутте один человек, слывущий дуэлянтом, говорил, что оружие часто препятствует кровотечению; что только тогда, когда его выдернут, начинается большая потеря крови.

Внезапно он начал осознавать нечто более важное: люди неслись мимо него со всей скоростью, на которую были способны, и он видел, что враг повернул и бежит назад, туда, откуда пришёл.

Он увидел опасность, которой подвергают себя его соратники, вскочил на ноги и загородил им дорогу, приказывая вернуться. С кружащейся головой, ощущая нехватку дыхания, он старался придать должную авторитетность своему голосу, что давалось ему с трудом.

В двухстах шагах по дороге орудия отвечали на залпы из сада. Их было всего три, и дуэль эта была неравной.

Спотыкаясь, Хэйден пошёл назад по траншее. После показавшегося вечным пути он, наконец, услышал голос Клайва и побрёл на его смутно видимый силуэт.

   — Сэр, что мы можем сделать? — услышал он громкий голос лейтенанта Хьюма. — Если мы не заткнём их орудия, я потеряю всех своих людей. — Он указал на второе русло, прорезавшее пространство между дорогой и манговой рощей.

   — Я не буду атаковать на открытом месте, — ответил Клайв. — Вспомни Арни.

Голос Хьюма был неуверенным:

   — Вы должны что-то сделать.

   — Возьмите всю вашу команду, Хьюм, и следуйте за сержантом. Сейчас достаточно темно, чтобы обойти их незамеченными. — Он повернулся и вгляделся во тьму. — Флинт, это ты?

   — Это я, — ответил он с трудом.

   — Ты знаешь, что твоё наступление спасло нас? Бог мой, ты ранен?

   — Я... в строю.

   — Удерживай их здесь, пока мы справимся с орудиями в роще.

Четыре роты сипаев и команда Хьюма из двухсот пехотинцев компании ушли вдоль траншеи; оставшиеся продолжали вести заградительный огонь. Три орудия вели постоянный обстрел рощи, но необходимость передвигать пушки после каждого выстрела приводила к потере прицельности огня.

Одно орудие было поражено. Рядом с лафетом горел бочонок с порохом, выбрасывая вверх клубы белого дыма.

Флинт встал и обследовал оставшиеся силы. Их было мало для удержания позиции. Он послал раненых в траншею перезаряжать мушкеты для боеспособных людей. Те, кто мог добраться до верха, вели огонь из подготовленных для них мушкетов.

Это положение продолжалось четыре часа. Боль от раны в животе заглушалась необходимостью прилагать большие усилия для поддержания духа бойцов. Хэйден был вынужден скрывать своё состояние. Он ходил среди них, подбадривая солдат словами, и рана, зиявшая на его лице, являлась упрёком их слабости.

«Где же атака на артиллерию?» — думал он с бешенством. Во тьме, не зная численности врага, люди быстро теряли вкус к сражению. Даже Клайву было бы трудно удержать их здесь. Перед ним маячила перспектива мятежа или предательского ухода с позиции.

Словно в подтверждение его опасений цепочка из шестерых людей прошмыгнула мимо него. Он окликнул их:

   — Эй! Куда вы идёте?

Ответа не последовало. Они не остановились, растворившись во тьме. Это были новички, набранные в Калькутте. Хэйден повернулся к сержанту Бартону и слабым голосом сказал:

   — Сохраняйте темп стрельбы, сержант. Пусть они думают, что мы всё ещё здесь.

   — Есть, сэр.

Бартон замер, увидев торчащее лезвие.

   — Боже, сэр!

   — Если они почувствуют, что у нас мало пороха, то навалятся на нас, как чума.

Сзади послышался голос:

   — Да навалятся в любом случае. И очень скоро.

Он качнулся вперёд, схватил ближайшего человека и зашипел ему в ухо:

   — Прекрати эти разговоры! Мы должны держаться здесь ради капитана.

Затем что-то опрокинуло его на спину. Боль в голове вспыхнула с небывалой силой, горло сдавило, что-то навалилось на Хэйдена, прижимая к склону траншеи, несмотря на его отчаянные попытки вырваться. Два сипая держали его за руки.

   — Держите его, ребята! Вот так.

Бартон склонился над ним тёмной неразличимой тенью, зажёг конец фитиля, и его лицо осветилось красным светом, как у сатаны. Яркие искры разлетались от шнура.

   — Бартон? — спросил он, задыхаясь. — Что ты делаешь?

   — Так надо. Лежите спокойно, сэр.